Решение офицера
Шрифт:
Однако противник попался достойный! Да, он уставал, но не быстрее, чем сам де Савьер. Так и до истощения дело может дойти. Тот маг, что с бандитами, черт с ним, но силы де Савьеру сегодня еще потребуются, ничего еще не кончилось. И Жан рванул на поляну. Старкад? Да, он бы помог, но после него не останется сил, Король может уйти. А пока эта сволочь на свободе, опасность для города не снята. Хрен его знает, что это за Король и откуда он взялся, но сегодня его надо взять. Поэтому никаких старкадов, просто вперед!
Маг разбойников увидел, что к нему
Де Савьер тоже отвлекся на своего друга и едва не упустил момент, но все же успел. Яркая молния толщиной со столетний дуб ударила во врага. Тот успел увидеть атаку, попытался отвести… не получилось — сгорел, даже не успев почувствовать боль.
Можно праздновать победу, но некогда. Непонятно почему все еще живой Жан кричит, куда-то показывает, о чем он вообще? А, вон от бандитов отделился человек, идет прямо в болото. И уверенно так идет, словно точно знает куда. Вот за ним попробовал еще кто-то побежать… не получилось, провалился, утонул, даже крикнуть не успел.
Подготовленный путь отхода? В Клиссоне всегда учили, что у командира должен быть такой, о котором никто не знает. На крайний случай. А ведь может и уйти — разведчиков около того болота нет, а солдаты по лесу ходить не умеют, им не угнаться.
— На перехват! — скомандовал Жан. — Лейтенант, бросьте оружие, вообще все, что мешает идти, и вперед! Все вперед, этого, — он указал на беглеца, — надо перехватить. Любой ценой. Вперед!
И рванулся в лес. Это очень тяжело — идти по лесу. Кустарник сплетается в непроходимый массив, упавшие от старости деревья лежат повсюду, и просто так через них не перешагнуть — надо обходить, перелезать. Солнце, которое проклинал с утра, сейчас единственное спасение — без него направление не удержать, заблудишься намертво, каким бы ты ни был лесовиком.
Там, в болоте, тоже не просто, поэтому шанс на поимку есть, лишь бы не остановиться, не дать себе поблажки, которую просто требуют разрывающиеся легкие, хрипящее пересохшее горло, гудящие ноги и готовое вырваться из груди сердце. Все это уже было, раньше, на тренировках, но никогда это не было так жестоко.
Просвет! Болото близко. Теперь успокоиться — где наш болотоходец? Да вон он, идет прямо на нас! Надо подготовиться к встрече.
Когда уставший, одуревший от болотного газа бандит вышел на берег, он не поверил своим глазам. В него одного в упор целились одиннадцать лучников. Чуть в стороне стоял еще один молодой мужчина, держащий руки, словно маг, приготовивший заклинание.
— Стоять, — скомандовал один из лучников. — Мы устали, можем не удержать тетиву. А если сорвется господин маг, — кивок в сторону молодого мужчины, — о смерти ты будешь умолять. Бросить оружие и три шага вперед. Встать на колени, руки за голову. Алан, Даниэль, связать
Когда все было кончено, Жан подошел к разбойнику. Невзрачному, затрапезно одетому. За подбородок поднял его голову, взглянул в глаза и сказал:
— Ну что, Король, добро пожаловать. Дворец ждет.
Куда ты лезешь, мальчик, ты всерьез думаешь, что первым попытался схватить мастера? Не смеши, уходили мы и не из таких ловушек! — пленник мысленно усмехнулся, впрочем, продолжая изображать покорность судьбе. Но сотворил заклятие, маленькое такое, невинное, когда между пальцами возникает молния, способная перерезать любые путы. Вот сейчас появится привычное покалывание… вот сейчас… что?! Как?! Где оно?!
И тогда Король завыл. Жутко и тоскливо. От отчаяния, от бессилия, от ненависти.
Амьенская тюрьма. Камера допросов
Король сидел, привязанный к стулу. Он знал тактику палачей — вначале запутать, потом запугать и лишь потом… Вот о потом лучше не думать. Боли не будет, для этого есть свое заклятие. Но что будет с телом? С молодым, сильным, ловким? Неужели все зря? Подожди, не паникуй. Никто не проиграл, пока никто не выиграл, так учил его когда-то… Демон, плевать на него, главное, что научил!
Что они знают? Что ты Король. Откуда, ведь никто тебя при этих… стоп, не отвлекаться, никто при них так тебя не называл. Описать тоже никто не мог — нет у тебя особых примет, и это выручало не раз. Но тот седой юнец со шрамом… он не сомневался, не рассматривал — опознал сразу. Видел раньше? Не помню… не знаю… седина и шрам на пол-лица не дают вспомнить… Плевать, главное — держаться уверенно — ты не Король, обычный бандит, но готовый рассказать все, что знает. Сам! Безо всяких пыток! Правдиво и подробно, хотя что может знать рядовой бандит? Да, это шанс. Единственный, и другого не будет.
В камеру вошел вчерашний седой мальчик. Лет двадцати, но жизнью битый изрядно — типичный солдафон, только и умеющий шпагой махать. Попался бы в поединке — свои же кишки у меня нюхал. Жаль — сегодня не мой день. Но ничего, уж я тебя заставлю вокруг пальца хоровод водить! Ну, чего ждешь, твой выпад первый!
— Я сержант полиции Ажан. Простолюдин. Если Вы дворянин — скажите, Вас будет допрашивать офицер.
Вежлив, сволочь. Прямо придворный секретарь! Только офицер, небось, поумнее тебя будет. Нет, уж лучше я с тобой пообщаюсь.
— Что Вы, господин сержант, откуда? Нет, я Жак Простак (хорошо, однако, придумал!), деревенский я, никак не дворянин, что Вы.
— Как скажете. Вы (демон, он все время на Вы, не поверил?) обвиняетесь в организации нападений на торговые караваны и руководстве разбойничьими бандами, координации их действий.
— Да как, да откуда? Да помилуйте, с чего вы на меня чужие грехи вешаете? Не по правде это, не по-божески!
Полицейский придвинул второй стул, сел прямо напротив пленника.