Решения принимались на земле

Гречко Степан Наумович

– Живы и здоровы,-ответил я.-Только у Нанейшвили неприятность. Его парадный мундир со Звездой Героя остался в Марфовке, куда внезапно на рассвете ворвались гитлеровцы.

– Был бы сам живой, а мундир пошьет новый, - широко улыбнулся Горюнов.- Надо полагать, выдадут и дубликат Золотой Звезды. А как там группа Белецкого? Я доложил, что группа в последних боях действовала смело и решительно. Положил перед генералом справку-доклад, в котором сообщалось о боевых делах истребительной авиации на Крымском фронте.

Позвонили от С. М. Буденного. Мы поспешили на прием к маршалу.

Семен Михайлович тепло поздоровался с генералом Горюновым, пожал руку мне.

– Присаживайтесь, пожалуйста,- пригласил он.

–

Этот командир оттуда?
– кивнув в мою сторону, спросил он у генерала.

– Начальник оперативного отдела штаба ВВС фронта. Беседа началась с разговора о последних событиях, о неудаче наших войск в Керченской операции. Маршал сказал, что он еще в апреле предупреждал командующего фронтом генерала Д. Т. Козлова о необходимости создать надежную оборону на рубеже Турецкого вала, но его указание осталось невыполненным. Командование фронта не сумело справиться с этой задачей в после того, как 10 мая Ставка приказала отвести войска на позиции Турецкого вала и организовать там оборону.

Настоящая трагедия,-негромко произнес Семей Михайлович, после чего, как бы между прочим, добавил:

– Знаете, я тоже еле унес ноги с Аджимушкая.

Видимо взволнованный этим воспоминанием (за время боев на Керченском полуострове он дважды побывал у нас на КП фронта), маршал встал из-за стола, успокаивая себя, несколько раз прошелся по комнате от стены к стене. Мрачно пошутил насчет кавалерийской дивизии генерала В. Н. Книги, от которой, по его словам, после боев на Керченском полуострове осталась одна обложка.

Успокоившись, Буденный опять сел за стол, с обычной для него твердостью сообщил, что вновь создаваемому Северо-Кавказскому фронту товарищ Сталин поставил задачу - обеспечить надежный заслон против врага по реке Дон и по восточному побережью Азовского моря. В выполнении этой задачи, как указал маршал, исключительно важная роль должна принадлежать авиации. Личный состав авиационных частей должен быть готов к трудным боям. Это надо хорошо объяснить каждому летчику, каждому командиру.

Горюнов, слушая маршала, с едва заметным нетерпением двигал широкими плечами, машинально приглаживал правой рукой гладко причесанные на пробор, не очень густые, каштанового цвета волосы, время от вромени поворачивал голову в мою сторону, словно приказывая: слушай, мол, и запоминай.

Высказав все, что считал необходимым, Буденный выразительно посмотрел на Горюнова, видимо ожидая от него заверения в том, что авиаторы приложат все силы для достижения поставленной цели. Однако Сергей Кондратьевич просто сказал, что видит свою главную задачу на ближайший период в объединении всей авиации, базирующейся на аэродромах Краснодарского края, в одну воздушную армию, после чего гораздо легче будет создать воздушный заслон врагу и выполнить приказ Верховного Главнокомандования.

Термин "воздушная армия" тогда только входил в употребление и, как я заметил, непривычно резанул слух Семена Михайловича.

– Воздушная армия!
– негромко повторил он, разглаживая пышные усы.Новая реорганизация, новое объединение. А я, грешным делом, полагал, что авиация гораздо нужнее командующему общевойсковой армией, чтобы он сам мог распоряжаться ею. Своя авиация у общевойскового командарма - это сила.

Генерал Горюнов, будучи одним из инициаторов и активных сторонников объединения авиации в воздушные армии, без промедления ринулся в "бой", стал убедительно, со свойственной ему горячностью доказывать Семену Михайловичу преимущества мощных воздушных объединений. Эти доказательства сводились примерно к следующему. Авиация, рассредоточенная по общевойсковым армиям, не в состоянии самостоятельно решать важные задачи, одновременно наносить мощные удары по наземным войскам противника и прикрывать свои войска с воздуха. Особенно это относится к тем общевойсковым армиям, которые

действуют на главных направлениях. Для прикрытия и поддержки наземных войск на главном направлении нужен мощный авиационный кулак. Таким именно мощным, а не расчлененным по частям кулаком и будет для войск фронта создаваемая воздушная армия. Собственно говоря, особой необходимости убеждать маршала С. М. Буденного в важности и целесообразности объединения авиации в воздушную армию, пожалуй, не было. На этот счет уже имелось соответствующее решение Верховного Главнокомандования. Тем не менее Сергей Кондратъевич Горюнов использовал все свое незаурядное красноречие для доказательства командующему, что объединенная в воздушную армию авиация представляет собой гораздо большую силу, нежели авиация, распыленная по общевойсковым армиям.

– Выходит, вы правы, - признал в конце концов Семен Михайлович.Хорошо, что мы с вами так откровенно поговорили на эту тему. Действуйте, Сергей Кондратьевич, побыстрее заканчивайте формирование воздушной армии. Медлить нам нельзя.

Новый командующий ВВС Северо-Кавказского фронта {2} генерал С. К. Горюнов решил не задерживаться долго в Краснодаре. Его как магнитом тянуло в станицу Крымскую, где планировалось формирование 5-й воздушной армии, в командование которой он должен был вступить в самые ближайшие дни. Вместе летим в станицу Крымскую. Некоторое время молча смотрим на широкие, удивительно красивые просторы краснодарского Предкавказья. Говорить вроде не о чем. Обо всем, что касается служебных забот и дел, переговорено на земле. Теперь - поскорее на место, в Крымскую, чтобы приступить к практической работе.

Однако молчание продолжается недолго. Первый нарушает его генерал. Обернувшись ко мне, спрашивает:

– Вы откуда родом, капитан?

– Из Запорожья.

– Южанин, значит, украинец?

– Да. Жил и учился в Одессе, потом в Москве. Службу до войны, после академии, начал на Кавказе. И воевать приходится тоже на юге.

– А семья у вас есть? Где она теперь?

– В Тбилиси. Жена и дочь.

– Моя семья тоже в Тбилиси. Трудно им. Во многих местах пришлось побывать, а в Тбилиси мои оказались впервые.

– Вы давно в авиации, товарищ генерал?
– поинтересовался я.

– Давно,- махнул он рукой.- Одним словом, смолоду.

В нескольких словах Сергей Кондратьевич рассказал о том, как стал авиатором. Сначала хотел быть учителем. В восемнадцатом году в Казани окончил учительскую семинарию. Но учить ребятишек не пришлось. Началась гражданская война. В августе того же года ушел на фронт. Защищал родной город Казань от белочехов, рвавшихся в город частей восставшего против Советской власти чехословацкого корпуса. Тогда же впервые увидел воздушный бой, который вела пятерка присланных по распоряжению В. И. Ленина в помощь защитникам Казани советских самолетов с самолетами противника. С той поры его не покидала мечта научиться летать. Сбылась она только в 1922 году, когда окончил летную школу. Позже был летчиком-инструктором, командиром звена, эскадрильи. Во время войны с финнами командовал авиационной бригадой. В 1940 году получил звание генерала. С первого дня войны командовал ВВС 18-й армии Южного фронта, отступал с нею от границы до самого Ростова.

– Трудное, драматическое время...- тяжело вздохнул Горюнов.

Вспомнили некоторых общих знакомых, воевавших в Крыму. Оказалось, что Сергей Кондратьевич хорошо знал командира 132-й бомбардировочной дивизии полковника А. 3. Каравацкого, как он охарактеризовал его, командира умного, спокойного и расчетливого. О другом нашем общем знакомом - главном инженере ВВС фронта А. Г. Руденко Горюнов отозвался так: ростом его бог наградил огромным, грудь держит колесом, одна беда - любит выпить. Когда зашла речь о главном штурмане Михаиле Николаевиче Га-лимове, Сергей Кондратьевич с теплой, сердечной улыбкой сказал: