Решетка
Шрифт:
– Мне никогда не нравилась эта песня, – вставил Арнон. – Уж больно унылая. И текст все о том же: никто отсюда не выйдет живым. Вполне подходит к нашему случаю, как считаете?
– Авраам? – обратился Бич через микрофон. – Мы уже раскатали черное погребальное покрывало и собираемся предать тебя забвению, мой микросхемный друг. Что касается лично меня, то я хотел бы узнать тебя получше. Но вот остальные считают иначе и приговорили тебя к смерти. Здесь сидит коп, который приказал тебя замочить, дружище. Усек? Пожелаю глубокого тебе сна до нового пробуждения. Конец файла. Конец жизни. Конец счастья.
Натан
– Эй! – крикнул снизу Ричардсон. – Что там у вас происходит, черт возьми? Похоже, вы нас совсем бросили. Мы здесь словно на необитаемом острове.
– Это длинная история, и я не уверен, что все до конца понял, – ответил Коулман. – Много заумных философских рассуждений на тему искусственной жизни и прочего. Сухой остаток таков: ваш компьютер действует по собственному разумению и в результате наворотил всю эту фигню. Во всяком случае, мистер Бич как раз сейчас пытается нейтрализовать его и полностью отключить компьютер от управления зданием, – закончил Коулман, прекрасно понимая, насколько его слова расстроят главного архитектора Решетки.
– Господи Иисусе, какого черта? Нам просто надо подождать немного, вот и все.
– Я так не думаю, мистер Ричардсон. Видите ли. Авраам аннулировал ваши авиабилеты в Лондон. Он связался с центральным компьютером ПУЛА в Сити-холле и добился, чтобы нас с сержантом Куртисом отстранили от дела. И проделал еще кучу подобных трюков. И вот результат – никого из нас не ждут сегодня вечером дома. Похоже, ваш компьютер собирается стать первым профессиональным киллером во всей Силиконовой Долине.
Коулман слышал, как Ричардсон передал эти новости Джоан и Дюку. Затем Ричардсон снова обратился к нему:
– Чья это идиотская затея, скажи, ради Христа? Нет, не говори, и так догадываюсь – наверняка этот ваш упрямый сержант. Не мог бы ты позвать Митчелла Брайана? Мне надо поговорить с человеком, который понимает, чем нам грозит это дурацкое предложение. Не хотелось бы тебя обижать, сынок, но речь идет о компьютерном оборудовании стоимостью сорок миллионов долларов, а не о каком-то паршивом калькуляторе «Касио».
Нат засунул два пальца в рот, имитируя рвоту на голову Ричардсона.
– Ладно, сейчас позову его.
Выключив «уоки-токи», Коулман направился назад в комнату правления. Теперь, когда дело вроде бы двигалось к развязке, он вспомнил о девушке, с которой собирался завтра встретиться. Ее звали Нан Такер, и она работала в компании по торговле недвижимостью. Он познакомился с ней на свадьбе своей давнишней подруги, которая еще заявила тогда, что у двух людей с такими созвучными именами – Нат и Нан – должно быть много общего. Насчет этого Коулман был не так уж уверен, но все же решил пригласить Нан на бранч [5] в один из самых романтичных ресторанов, которые знал, – в знаменитый «Бевериваж» в районе Малибу. Это было весьма дорогое заведение. Коулман подозревал, что они с Нан не так уж и подходят
5
Поздний завтрак, заменяющий первый и второй завтрак.
Услышав приглушенный шум за дверью туалетной комнаты, Коулман на секунду замедлил шаги. Он уже собирался зайти туда, когда заметил Митча, идущего по коридору к нему навстречу. Коулман направился навстречу ему и протянул Митчу «уоки-токи».
– Босс хочет побеседовать с вами. Я сообщил ему, что мистер Бич пытается заглушить взбесившийся компьютер. Ваш начальник буквально писает кипятком. Этот малый, похоже, привык крутить яйца сотрудникам или я ошибаюсь?
Митч устало кивнул в ответ.
Коулман собирался было добавить еще кое-что по адресу Рэя Ричардсона, но вместо этого резко обернулся, внимательно посмотрев в сторону туалета.
– Вы ничего не слышали?
– Вроде бы ничего особенного, – сказал Митч, прислушиваясь.
Подойдя к туалету. Коулман секунду подождал и толкнул дверь. Та не шелохнулась. Сейчас он мог сказать вполне определенно – с той стороны раздавались чьи-то приглушенные крики о помощи. Коулман опять толкнул дверь. На этот раз она легко поддалась, но, как только он переступил порог, крик, уже переросший в нечеловеческий вопль, резко оборвался странным хлопком, напомнившим звук шины, лопнувшей на мокром асфальте, или бульканье вулканической лавы. И тут же Коулман почувствовал, как в него ударила мощная струя какой-то теплой жидкости, окатившей его лицо и шею. На мгновение ему показалось, будто Митч что-то ему сказал, но Нат не расслышал, что именно. Наконец он понял, что с ног до головы облит кровью.
Как и большинство полицейских в Лос-Анджелесе, Коулману нередко доводилось участвовать в перестрелках, однажды ему даже показалось, что его ранили, вероятнее всего, из какого-то скорострельного автомата. Сейчас он неуверенно шагнул вперед, обтирая кровь с глаз, в ожидании приступа боли. Но боль не ощущалась. С трудом до него дошло, что звуки, которые он принял вначале за выстрелы, а чуть позже за стук собственного сердца, на самом деле исходили от Митча, который колотил кулаками в дверь с внешней стороны.
– Нат, с тобой все в порядке? Ты меня слышишь?
Подергав за ручку. Коулман убедился, что дверь снова заперта.
– Вроде бы да. Только, по-моему, я заперт.
– Что там случилось? – спросил Митч. – Сержант! – позвал он. – Подойдите сюда – Коулман заперт в туалете.
Когда Коулман отер кровь с лица и оглядел туалетную комнату, челюсть у него отвалилась и задрожала мелкой дрожью. Кровь покрывала абсолютно все, везде виднелись кровяные сгустки: они свисали с потолка, стекали с разбитого зеркала в мелкую раковину умывальника и, собираясь в алые ручейки, текли у его ног. Буквально за несколько секунд раковина, словно в результате кровавого прилива, заполнилась до краев. Крепко стиснув челюсти, Коулман взглянул на источник этого кровавого извержения.