Решительный барон
Шрифт:
Глупо. Криттен, управляющий имением, был вполне компетентным человеком.
Говоря по правде, ее не тянуло в город, а Оксбери не настаивал, чтобы она туда ездила когда бы то ни было. Быть может, он понимал то, о чем она только теперь догадалась: чувствовал, что она боится возможной встречи с Алексом, опасается, что не найдет нужный тон при их встрече.
Может, оно и к лучшему, что ничего подобного не произошло.
— Давай перейдем в мою комнату, Грейс, если ты в силах это сделать.
— Да, я чувствую себя гораздо лучше, после
— Разумеется, я… Погоди, а что это за шум?
Грейс рассмеялась.
— Это, должно быть, Гермес. Ведь в доме только одна собака, верно?
— Да, но я надеялась, что он спит.
Вошла Мария с чайником на подносе. За ней по пятам следовал маленький черно-белый песик.
— Ш-ш, ты, маленький дикарь. Не вертись под ногами. Твоя хозяйка уже дома. Она тебя не бросила.
— Гермес, дуралей, веди себя прилично.
Гермес посмотрел на Кейт, тявкнул в знак приветствия и снова повернулся к Марии.
— Если можно, Мария, отнесите поднос ко мне в комнату.
— Конечно, отнесу, миледи, как только это отродье сатаны уберется у меня из-под ног.
Гермес тем временем встал на задние лапки и запрыгал возле юбок горничной, помахивая пушистым хвостиком и встряхивая мохнатыми ушами.
— Да, сэр, это очень любезно с вашей стороны. А теперь отойдите, пожалуйста, и позвольте мне пройти в дверь.
Гермес залаял и повиновался, но тут же устремился следом за Марией. Кейт расхохоталась.
— Не завалялся ли, случайно, кусочек сыра у вас в кармане фартука, Мария?
Гермес составлял ей компанию последние три года. Его присутствие отвлекало Кейт от грустных мыслей в месяцы траура после смерти Оксбери. Но у песика была неприятная привычка покидать хозяйку ради кого-нибудь, кто, как он считал, мог бы его угостить чем-то лакомым, если только этот кто-то не был Уизелом. Гермес отлично разбирался в человеческих характерах и понимал, что новому лорду Оксбери доверять не следует. Любой кусок съестного, предложенный Уизелом, вполне мог быть отравленным.
— Может, и так, — улыбнулась Мария. — Малыш так скучал, когда вы уехали на весь вечер, миледи, что я решила его немного утешить.
— Ха! Вы прекрасно знаете, что он настоящий артист, Мария, — сказала Кейт. — Его мастерству мог бы позавидовать даже мистер Эдмунд Кин, которого считают самым великим актером в Англии.
— Вы только поглядите на его мордочку, — сказала Мария и поставила на стол чайный поднос.
Все трое повернули головы и увидели, что Гермес прямо-таки улыбается, потешно скривив губы. Потом он наклонил голову набок и замахал в воздухе передними лапами.
— Дайте ему сыру, Мария, — усаживаясь на стул, со смехом предложила Кейт.
— Нате, сэр.
Мария бросила песику угощение. Тот подхватил его на лету и сжевал в два укуса. Потом опустился на все четыре лапы, рысцой подбежал к Кейт
— Ты знаешь, что у Марии больше нет сыра, маленький попрошайка, верно? — сказала Кейт, почесывая Гермеса за ухом.
Песик зевнул и положил голову на лапы.
— Совершенно ясно, каков путь к его сердцу, — с улыбкой произнесла Грейс.
— Да, и это путь к сердцам большинства мужчин, миледи. Кормите их досыта, — сказала, подмигнув, Мария, — удовлетворяйте их аппетит, и они будут вами довольны. А теперь позвольте мне помочь вам надеть ночную рубашку, а потом можете выпить чашечку чаю с парочкой печений. Это успокоит ваш желудок.
Кейт разлила по чашкам чай, пока Грейс переодевалась у себя в спальне. Душистый пар и запах перечной мяты успокаивали. Уменьшилось чувство напряжения в плечах и шее. Мария помогла Кейт наконец-то освободиться от проклятой шнуровки и накинула на нее ночную рубашку. Теперь Кейт могла вволю отдышаться. До прихода Алекса.
Жаркая кровь прихлынула от ее груди к шее и щекам. Ей не надо было приглашать его — просто непонятно, что на нее нашло! Он был так потрясен ее бесстыдством.
Он сказал, что придет, однако наверняка передумал. Алекс не принадлежит к числу тех, кто готов изменить данному им слову. Иначе они, быть может, убежали бы в Гретна-Грин, и она все эти годы была бы замужем за ним, а не за Оксбери. Возможно, у них родились бы дети… Нет, ничего этого не могло случиться. Мысль об этом до сих пор причиняла Кейт острую сердечную боль.
Ей сейчас уже сорок, поздно думать о рождении детей. Но когда она была молодой… когда была замужем в первый раз…
Каждый месяц она надеялась, и каждый месяц надежда уплывала от нее в обличье красного отчаяния. К концу второго года замужней жизни Кейт пришла к выводу, что бесплодна.
Оксбери, спасибо ему, примирился с горькой правдой задолго до нее. Он ни разу не упрекнул ее, хотя это означало, что титул и вся его собственность перейдут к Уизелу — малорослому, толстому, засаленному, брюзгливому человечишке, который приезжал с визитом по два раза в год и первым делом бросал взгляд на живот Кейт. На его физиономии появлялась довольная ухмылка, когда он видел, что живот у нее такой же плоский, как в день свадьбы.
Кейт поднесла к губам, но чай оказался нестерпимо горячий. Она выплюнула чай и поставила чашку на стол.
Это хорошо, что она бесплодна. Если бы она… если бы Алекс… в общем, не было бы нежелательных последствий, если бы Алекс… если бы любой мужчина… провел ночь в ее постели…
Но Алекс не придет. Риск скандала слишком велик. Если Алекс охоч до постельных игр, он может заняться ими с любой из многочисленных молодых и красивых лондонских куртизанок.
Но если он все-таки придет, то обнаружит, что дверь черного хода заперта. Он удалится и никогда больше не станет искать встречи с Кейт. И это хорошо. Очень хорошо. Замечательно. Кейт испустила долгий, дрожащий вздох.