Решительный барон

Маккензи Салли

Каким образом он собирается убедить мистера Уилтона, если тот уже уехал из Лондона? Грейс сомневалась, что обыкновенного письма будет достаточно. Самое лучшее было бы обсудить с ним это дело сегодня вечером. Он должен присутствовать на приеме у лорда Фонсби. Они могли бы удалиться в парк, найти укромное местечко и…

Поговорить. Не более того. С этого времени между ней и лордом Доусоном возможны только разговоры…

Хорошо бы и сейчас выйти прогуляться в парке при Оксбери-Хаусе, в доме очень душно. Глоток прохладного воздуха как раз то, что ей необходимо.

Грейс села на скамейку возле

куста, усыпанного мелкими белыми цветочками. Она могла бы узнать, как это растение называется, — Джон, безусловно, это знал. В тех случаях, когда она ошибалась в названии какого-либо изысканного растения возле Прайори, дома Джона, тот непременно читал ей целую лекцию об этом растении, его истории и разновидностях. Но куст, рядом с которым она сидела, явно не принадлежал к ботанической элите, если ухитрился расцвести на таком бедном, неухоженном участке земли.

Цветки были очень милые, но, к сожалению, Грейс расчихалась от их пряного запаха. Она полезла в карман за носовым платком — и обнаружила там что-то еще… ах да, папино письмо. Она о нем забыла. Вынула из кармана и сломала печать.

«Тебе приятно будет узнать, — папа не позаботился о приветствии и даже о личном обращении, да и к чему церемонии, если письмо адресовано ей? — что мы с Паркер-Ротом пришли к соглашению». К соглашению? Сердце у Грейс бурно забилось от волнения. «Бракосочетание состоится в следующем месяце. Можешь сообщить об этом твоей тете. Возвращайся немедля, чтобы успеть подготовиться к событию».

И подпись: «Станден».

Грейс судорожно сглотнула. Перед глазами у нее заплясали черные точки. Она смяла письмо в трясущихся пальцах. Только бы не упасть в обморок…

Бракосочетание должно состояться в следующем месяце?

Она хотела закричать, но ей не хватило воздуха.

Папа и Джон — как могли они так поступить с ней?

Да, она предполагала, что выйдет за Джона — когда-нибудь, но не в проклятом будущем месяце. И это было бы вполне приемлемо и даже приятно, если бы он позаботился сделать ей предложение.

Грейс расправила письмо. Может, она чего-то не поняла? Или пропустила? Нет, она прочитала все, что написал отец, но там, оказывается, есть короткая приписка от Джона — в самом низу листка.

«Леди Грейс, надеюсь, вас радует Лондон. Для меня в нем нет ничего привлекательного, кроме периодических заседаний Общества садоводов. Мама и отец шлют вам приветы. Ваш покорный слуга Джон Паркер-Рот».

Ба! Грейс снова смяла письмо и швырнула на землю. Какая страсть! Будь она экзотической розой или… или… Проклятие, она даже не могла вспомнить подходящее название… Словом, будь она каким-нибудь необыкновенным образчиком растительного мира, Джон пришел бы в восхищение. Обыкновенная, скучная, давным-давно знакомая леди Грейс Белмонт никоим образом не могла заставить его сердце забиться сильнее.

Грейс прижала к щекам ладони. О чем она думала, позволяя мужчине такие интимные вольности? Это было совершенно скандальным, но Грейс это не смущало.

Быть может, лорд Доусон колдун? Она никогда не испытывала желания такой близости с мужчиной, желания прикасаться к нему и чувствовать его прикосновения.

В большинстве мужчин было для нее нечто отталкивающее. Она открыла это для себя, как только рассталась

с детством, — как только у нее сформировалась грудь. Когда заметила, что каждый из знакомых ей мужчин перестал обращать внимание на ее лицо. Джон был исключением. Грейс заметила, что он глазеет на ее грудь как бы исподтишка, стараясь это скрыть, и, надо отдать должное его воспитанности, посмотрел ей в глаза, как только заговорил с ней.

Однако лорд Доусон был совсем другим. О да, он обращал внимание на ее груди, это уж точно, но они, к ее вящему унижению, отзывались на это его внимание. Они и сейчас, как только она подумала о нем, напряглись и сделались болезненно чувствительными.

Она утратила трезвость рассудка. Может, он напустил на нее чары, иначе почему ей мерещится, будто его руки прикасаются к ее обнаженному телу? Почему она мечтает о чуде его губ, его языка, его зубов, прихвативших ее соски?

Она прижала руки к лифу платья. Незачем ей воображать все эти безумные ласки, но тем не менее вот она сидит здесь, на скамейке в парке Оксбери, и представляет себе эти ласки во всех подробностях, и все тело ее вздрагивает и трепещет в ожидании. Если бы только лорд Доурон был здесь…

Нет! Его появление стало бы настоящим несчастьем. Ведь именно он и есть виновник ее страданий.

Грейс наклонилась и подняла с земли скомканное письмо.

В конце концов барон был сосредоточен не только на ее груди. О нет. Она все еще помнила прикосновение его ладоней к своим ягодицам, тепло его губ на своих губах, влажную полноту его языка.

Господи, она задыхается! Надо взять под контроль разгулявшиеся мысли. Надо загнать в самый дальний угол свою шалую ипостась и во имя добра освободить место ипостаси благопристойной и разумной.

Она разгладила смятое письмо и перечитала приписку Джона. В ней не было ничего, ровно ничего, что могло бы вызвать у нее дрожь. Грейс только тряхнула головой в раздражении.

Лорд Доусон упоминал о браке — и не один раз. Само собой разумеется, что делить с ним брачное ложе было бы куда интереснее, чем забираться в постель с Джоном…

О чем только она думает? Она не могла бы выйти замуж за лорда Доусона. Джон для нее самый подходящий муж. Он очень выдержанный, а самообладание — вещь весьма важная. Она дает спокойствие. А вся эта дрожь и прочие страсти могут со временем стать утомительными. Она сунула письмо обратно в карман. Пора вернуться в дом. Она напишет Джону несколько строк. Можно рассказать ему о бале в доме Уэйнрайтов, например.

Нет, его это ничуть не заинтересует.

Хм, не заинтригуют ли его светские сплетни насчет того, что герцог Олворд может жениться на американской кузине, если кузен герцога Ричард Раньон не убьет его до этого?

Нет. Джон терпеть не может сплетни, и она к тому же должна признать, что вся эта болтовня насчет герцога очень напоминает плохой готический роман, а они как-никак живут в Лондоне девятнадцатого века.

Она могла бы написать ему об их планах побывать в гостях у виконта Моттона. Он, наверное, слышал о виконте — лорд Доусон говорил, что Моттон разработал какие-то новые теории культивации почвы или что-то в этом роде. Подобные изыскания определенно приведут Джона в экстаз. Быть может, он даже захочет посетить…