Республика девяти звёзд
Шрифт:
— А я им верю! — Тихо сказала Лидия Павловна. — Понимаете — верю! Когда Комов рассказывал об этом капитане-бригадире, о таинственном ящике — он не врал.
Тётя Тонна упрямо тряхнула головой.
— Ну, пускай даже будет так! Но эти самовольные отлучки, эти систематические нарушения дисциплины всё это мешает нормальной работе лагеря, разлагает детский коллектив. Таких, которые только портят других, надо немедленно убирать из детского коллектива! Дурную траву из поля вон!
Николай Серапионович, который, казалось безмятежно дремал, опустив
— Эх, как вы решительны! — сказал он тёте Тонне и усмехнулся. — Так сразу и из поля вон! В работе с детьми не всегда правилен этакий агрономический подход. Это в агрономии легко определить: пшеница растёт — береги, осот — вырывай. А в нашей педагогической работе, Тонечка, частенько бывает так, что те, кого мы считаем осотом, становятся настоящими людьми, а некоторые паиньки в людишек превращаются со временем. Ну, а конкретно по данному случаю сделаем так… Пусть Алла как следует, по душам поговорит со своими басмачами, расспросит их об этом капитане-бригадире, о таинственном сундуке с нерусскими буквами. Коли всё это в основе своей правда… — Начальник лагеря устало прищурил глаза. — Я говорю — в основе, потому что мальчишеская фантазия в отдельных мелочах и деталях может кое-что приукрасить… Так вот — если всё рассказанное в основе правда — тогда с мальчишек один спрос. Если же они всё наврали… — Николай Серапионович вздохнул. — Тогда, конечно, нужно будет принимать самые строгие меры.
26. Всегда готовы!
Целый день четверо друзей слонялись, как неприкаянные. Они чувствовали себя так, словно над ними нависла какая-то тяжесть, которая вот-вот оборвётся и раздавит их. Зина Симакова ещё утром, сразу после зарядки, сказала им, что тётя Тонна накануне угрожала выгнать всех отлучившихся из лагеря, да ещё написать родителям и в школу. Впрочем, и без этого предупреждения мальчишкам было не по себе — ведь хотя они и спорили, но в душе каждый сознавал, что Алёшка говорит правильно, и они серьёзно провинились.
— Не могут нас исключить, не имеют права! — доказывал Игорь. — Ведь сам лейтенант пограничников товарищ Астахов сказал, что мы — молодцы и действовали как надо! Если тётя Тонна станет нас выгонять — я сразу к лейтенанту Астахову, пусть он подтвердит, что мы диверсанта ловили…
— Ну, конечно, — медленно и веско сказал Альберт. — И ещё лейтенант Астахов тебе повестку выдаст, что ты был мобилизован на охрану границы. Ведь выгоняют нас не за то, что мы диверсанта ловили, а за нарушение дисциплины, за самовольный уход из лагеря.
— Ну, и чёрт с ним, пускай выгоняют! — петушился Витька. — И в нашем городе можно отлично отдохнуть река есть, лес неподалёку…
Но глаза Витьки, невесёлые и растерянные, выдавали его, говорили, что и он — неустрашимый насмешник Витька — тоже побаивается исключения.
Утром после «линейки» Алла собрала весь отряд и строгим голосом предложила проштрафившимся рассказать подробно, где они были и что делали
— Наш отряд — это одна семья! — сказала Алла. — И все мы должны знать обо всех ваших поступках…
Рассказывать, конечно, взялся Игорь, потому что он умел говорить так, словно читал вслух увлекательную книжку.
Он подробно описал всё, что произошло с ними накануне, и только в двух местах чуть-чуть сгустил краски. По его рассказу выходило, что он бросился под ноги неизвестному водолазу и что лейтенант Астахов «чуть-чуть не выстрелил из пистолета». И в том, и в другом месте рассказа Алёшка Комов внёс нужные поправки:
— Не загибай, Игорь! Ты ни на кого не бросался!
— И тут ты загнул! Лейтенант Астахов даже не вытаскивал свой пистолет…
После окончания рассказа весь отряд закричал:
— Не надо их исключать, Алла! Они же молодцы! Они всё как надо делали!
Но Алла вздохнула, покачала головой и послала ребят на волейбольную площадку к Арташесу Геворковичу. А сама куда-то ушла из лагеря.
Каждый из провинившихся думал, что Алла отправилась к лейтенанту Астахову и старается защитить их от тёти Тонны… Весь отряд явно сочувствовал четырём друзьям.
Так обстояли дела в этот день, когда провинившиеся, сумрачные и молчаливые, слонялись из одного уголка лагеря в другой.
Альберт даже отказался от участия в тренировке лагерной футбольной команды, сославшись на то, что у него болит нога.
Друзья пытались играть в домино, но эта любимая игра почему-то сегодня казалась нудной. Игорь начал читать вслух очень интересную книгу про шпионов и отбросил её, потому что все думали не о приключениях героев, а о том, куда ушла Алла и станет она их защищать или нет. Потом мальчишки уселись в читальне и принялись лениво, нехотя перелистывать подшивки разных газет, лежавшие на столе.
Вдруг Витька прежним своим весёлым и звонким голосом позвал:
— Ребята! Идите скорее сюда!
— Ну, что ты там разыскал? — мрачно спросил Алёшка. — Марсианский космический корабль?
— Смотрите!
Витька ткнул пальцем в газетную страницу.
Больше половины этой страницы занимала статья «Рейс к берегам Африки». А вверху сбоку была фотография рыбацкого сейнера. На причале, возле сейнера, стояла группа улыбающихся людей. Посредине, сдвинув фуражку на затылок, весело усмехался Колькин отец.
— Капитан-бригадир Афанасий Тягнирядно! — вслух прочитал Витька. — Это же то, что нам надо! Пусть теперь тётя Тонна скажет, что капитанов-бригадиров не бывает!
Игорь покосился на дремавшую за своим столиком старушку-библиотекаря и подмигнул Виктору:
— Выдернем эту газетку! И отнесём дяде Пуду! Пусть сам убедится…
— Не надо! — возразил Алёшка, — Ну, в чём ты убедишь дядю Пуда? В том, что Колькин отец плавал в Африку? А какое отношение к проступку Игоря Валявского имеет это плавание? Если нам опять будет бубнить тётя Тонна, что капитанов-бригадиров не бывает — тогда, конечно, покажем ей газету… А сейчас не надо!