Республика девяти звёзд

Попов Василий Алексеевич

Алла на мгновение растерялась. Но сейчас же скомандовала:

— Виктор! Серёжа! Трубите! Сигнал!

Отчаянно взвыли трубы. И все ребята сразу обернулись и посмотрели туда, где толпились слуги морского повелителя. В сгущающихся сиреневых сумерках они выглядели неясными, косматыми чудищами.

— Внимание! — закричала Алла, когда трубы смолкли. — Внимание! Всем отрядам занять свои места! Сейчас зажжётся костёр!

Несколько минут на пляже царила суета и сутолока. Только сейчас ребята вспомнили о том, что у них есть свои, строго определённые места. Наконец, когда отряды построились там, где следует, Алла подала команду:

— Лучшее звено первого отряда! Зажечь костёр!

Несколько

маленьких фигурок засуетились возле пяти углов пирамиды. Там вспыхнули робкие голубоватые огоньки. Они разгорелись, заскользили по брёвнам и обрезкам досок к центру пирамиды, соединились и рванулись к небу яркими, багряными языками.

Антонина Михайловна вышла в широкий круг, который образовали ребята вокруг костра, предложила им садиться и обратилась к капитану-бригадиру:

— Дорогой Афанасий Макарович! Наши ребята очень просят вас рассказать о труде рыбаков, о том, как вы плавали к берегам далёкой Африки.

Капитан-бригадир шагнул вперёд. Огненные блики запрыгали по его худощавому, загорелому лицу, и оно то освещалось, то становилось тёмным, как старая бронза.

— Хлопчики и девчатки мои! — очень просто и задушевно начал он. — Я — старый рыбак. И отец мой, и дед рыбалили на нашем Чёрном море. И в те давние времена труд рыбаков считался самым проклятым трудом. «Кто в море не бывал — тот и лиха не видал», говорил народ. Дед мой — его, как и меня, Афанасием звали — ушёл как-то на парусном дубке в море сети ставить — и не вернулся. Налетел мартовский штормяга — и не увидели на земле больше ни дубка, ни деда, ни его пятнадцати товарищей… С четырнадцати лет пошёл в море и мой отец Макар Тягнирядно. В двадцать втором году и он не вернулся с промысла. Только нашли рыбаки и принесли нам с матерью обломок доски с надписью «Красный рыбак», так звали парусную фелюгу, на которой ходил в море мой батька… Было мне в ту пору всего три годочка… — Капитан-бригадир шевельнул плечами, словно сбрасывая с них груз тяжёлых воспоминаний. — Другим стал рыбачий труд в наше советское время. Сейчас мы плаваем не на дощатых, ветхих парусниках, а на могучих красавцах — сейнерах. Таким судам, как наши, не страшны ни штормы, ни туманы. На каждом сейнере имеются и радиостанции, и радиолокаторы, которые видят сквозь любой туман. И берём мы сейчас уловы, о которых и мечтать не могли наши отцы и деды. Не только в нашем Чёрном море рыбу ловим, но и ходим на промысел в Атлантический океан, далёким африканским берегам…

Капитан-бригадир говорил о душных тропических ночах, когда море светится таинственным, мерцающим светом и летучие рыбы шлёпаются на палубу, пугая вахтенных, о приветливых и трудолюбивых чернокожих людях, у которых гостили советские рыбаки в круглых бамбуковых хижинах…

Нет, костёр обладает волшебным свойством оживлять любой рассказ. Ребята смотрели в огонь и видели широкие просторы океана, причудливые пальмы, улыбки чёрных рыбаков. Они видели, как из сетей текли в трюмы серебряные потоки сардин…

И когда капитан-бригадир закончил свой рассказ, ребята вздохнули, словно просыпаясь от чудесного сна.

— Вот здорово, правда? — прошептал рядом с Витькой Олейниковым знакомый голос.

Витька обернулся. Алёшка Комов уже сбросил и мантию и бороду, и корону морского повелителя. Он стоял возле трона Нептуна» в обычной рубашке с красным галстуком и трусах.

— Э! Ты что же это удрал, повелитель морей и океанов? — сердито спросил Витька.

— Так ведь борода совсем отвалилась… Венерка как дёрнула, так верёвочку и оборвала. А какой же Нептун без бороды?

— Ну, ладно! Дураков нету! — Витька засунул свою трубу под «трон», с отвращением сорвал зелёную мочальную юроду. — Всю шею растёрла…

Как это только старики настоящую бороду день и ночь таскают!

— Попросим теперь выступить нашего дорогого гостя — Героя Советского Союза капитана первого ранга Фёдора Фёдоровича Гурова! — предложила Антонина Михайловна.

Под грохот аплодисментов к костру вышел стройный, улыбающийся моряк в полной парадной форме. Отблески огня играли на золотом шитьё мундира, на погонах и кортике…

— Расскажите, как десант высаживали! Как фашистские корабли топили! — закричали мальчишки.

Улыбка померкла на лице моряка.

— Нет, ребята! — сказал он. — Мне не хочется говорить о войне… Война — это страшное, кровавое несчастье… И я от души желаю вам, чтобы никогда в своей жизни вам не пришлось ни ходить в атаки, ни топить корабли… Давайте я вам лучше расскажу о нашем Чёрном море и его заповедных тайнах…

— Давайте! Рассказывайте! — подхватили ребята.

Капитан первого ранга повернулся к морю и несколько секунд молча смотрел в затянутую синими сумерками морскую даль. Взгляды ребят тоже устремились к морю. В последних отблесках угасающего дня оно казалось густым и маслянистым. На берег лениво, слоено нехотя, набегали мелкие волны и с лёгким шелестом откатывались назад. Море выглядело пустынным и сонным.

— Вот смотрим мы на море, — глуховатым голосом заговорил Фёдор Фёдорович, — и кажется нам, что оно — пустое и мёртвое. А на самом деле в его таинственных глубинах кипит напряжённая и деятельная жизнь. В нашем Чёрном море живёт 180 видов рыб, более 250 видов различных водорослей. Кто хоть раз спустится в глубины моря, тот никогда не забудет сказочных подводных красот. На земле мы привыкли, что луга и сады бывают зелёного цвета и только осенью поражают нас яркостью багряных и жёлтых красок. А подводные луга и сады — самых различных цветов. Здесь растут и розовые водоросли — кораллина, и бурые — цизостера, похожая на взлохмаченные бороды каких-то сказочных гномов, и ярко-зелёная водоросль — зостера, и тёмно-красный морской виноград. Многоцветными густыми зарослями покрывают они дно моря. И в этих зарослях, в зеленоватой, голубой, синей воде мелькают быстрые и ловкие тела рыб. А ночью в морских глубинах то и дело мерцают слабые зеленоватые, жёлтые, синие, белые огоньки…

Уже давно спустилась ночь и загорелись звёзды, а разговор костра всё продолжался. Капитан Гуров рассказывал ребятам о забавных морских коньках, глаза которых могут поворачиваться каждый сам по себе и смотреть в разные стороны, о медузах-корнеротах, передвигающихся с помощью своеобразных водяных реактивных двигателей, о моллюсках-рапанах, «переселившихся» в Чёрное море из Тихого океана. Рапаны совершили это далёкое путешествие, прицепившись к днищам кораблей.

Ребята забыли о времени. Вокруг капитана первого ранга толпились и шустрые малыши из первого отряда, и степенные восьмиклассники. Заинтересованные рассказом, к костру пробрались зелёные «русалочки» и чёрные «морские коньки», которым до начала художественной части надлежало держаться в тени.

Старшая пионервожатая Антонина Михайловна застыла, опершись на ограду лагеря. И лицо тёти Тонны утратило обычное недовольное выражение — оно тоже было напряжённым и внимательным.

Кто-то осторожно сжал руку Антонины Михайловны чуть повыше локтя. Она недовольно нахмурила брови и обернулась. Рядом с нею стоял Николай Серапионович.

— Ну как? — тихо спросил он. — По-моему, очень интересно!

— Да, интересно! — согласилась старшая вожатая.

— Молодец Алла!

На мгновение лицо Антонины Михайловны стало недовольным. Но она тряхнула головой, словно отгоняя нехорошие мысли, и решительно проговорила: