Республика ШКИД (большой сборник)
Шрифт:
— Куда??!
Ленька не видит, а скорее чувствует, как мать всплескивает руками.
— Боже мой! Нет, Нонна Иеронимовна, вы подумайте! Один! В город! На Волгу! За водой!! И с дифтеритом! У него же дифтерит!
— Ха-рош! — повторяет учительница, но на этот раз не так свирепо, пожалуй, даже с некоторым одобрением. — Ну и как? Достал?
— Нонна Иеронимовна! — хнычет Ленька. — Оставьте меня, пожалуйста. Я спать хочу.
Голова его глубже вдавливается в подушку. Ему кажется,
Но вот он чувствует, как на лоб ему легла знакомая теплая ладошка.
— Нонна Иеронимовна, милая, взгляните, пожалуйста, — слышит он встревоженный голос матери.
— Что такое?
— Вам не кажется, что у него жар?
Другая, шершавая, не по-женски грубая рука трогает Ленькину голову.
— А ну вас!.. Полно вам, тетенька! Какой там жар! Устал безобразник, набегался, вот его и размочалило. Оставьте его, пусть поспит часок-другой.
— Постойте, а где же кувшин? Ведь он уходил с кувшином.
"Ни за что не скажу, — думает Ленька, стискивая зубы. — Она с ума сойдет, если узнает".
— Газбился, — говорит он, уткнувшись носом в подушку.
— Та-ак, — смеется Нонна Иеронимовна. — Хорош водонос, нечего сказать!..
— А это что такое? Что это еще за банка? Нонна Иеронимовна, посмотрите.
— Оставьте, — говорит Ленька и, нащупав рукой бидончик, прижимает его к себе. — Не трогайте, пожалуйста. Это богдосская жидкость.
— Батюшки! А это что такое? Александра Сергеевна, взгляните! Что это там течет?
Ленька быстро садится и открывает глаза. Из карманов его сыплются, жиденькой струйкой текут на стеганое одеяло, а оттуда на пол зеленовато-коричневые зернышки.
— Что это такое? — с удивлением спрашивают обе женщины.
Ответить на этот вопрос не так просто.
— Это я купил, — говорит Ленька, подгребая рукой зернышки. — Это есть можно.
— Есть можно?
Тиросидонская нагнулась и внимательно разглядывает сквозь очки Ленькины трофеи.
— А ты знаешь, между прочим, что это такое? — спрашивает она.
— Нет, не знаю.
Старуха долго и густо хохочет.
— Дурачок ты, дурачок. Это же конопляное семечко!
— Ну и что ж, что конопляное?
— А то, мой друг, что добрые люди канареек этим семечком кормят!..
Оказалось, однако, что конопляное семя годится в пищу не только канарейкам. Уже вечером Ленька с аппетитом ел не очень складные, рассыпающиеся, но очень вкусные лепешки, от которых пахло халвой, постным маслом и еще чем-то, что действительно отдаленно напоминало запах птичьей клетки.
А ночью Ленька плохо спал, во сне ворочался,
Он так и не рассказал ей о том, что он видел и что с ним случилось на ярославских улицах.
...Два дня спустя в обеденный час Александра Сергеевна и Ленька сидели в гостиничном ресторане на своем обычном месте у окна, доедали конопляные лепешки и с наслаждением потягивали стакан за стаканом сладкий, пахучий, одуряюще крепкий кофе.
В ресторане кутила компания военных. За двумя столиками, сдвинутыми вместе, застланными одной скатертью и заставленными бутылками и закусками, сидело человек десять офицеров, в том числе один подполковник и один штабс-капитан. Офицеры были уже сильно пьяны, говорили наперебой, не слушая друг друга, ссорились, хохотали, провозглашали тосты, а пожилой подполковник в расстегнутом френче, привалившись спиной к спинке стула и низко опустив голову, размахивал, как дирижерской палочкой, столовым ножом и густым бычьим голосом пел:
Ар-ружьем на солнце сверрркая,
Пад звуки л-лихих трррубачей,
На улице пыль падыма-ая,
Пррахадил полк гусар-усачей
Штабс-капитан, высокий, лысеющий, большеглазый, с черными усами, несколько раз подходил к столику Александры Сергеевны.
— Вы не скучаете, сударыня? — говорил он, облокачиваясь на спинку Ленькиного стула. — Может быть, так сказать, украсите своим присутствием нашу холостяцкую компанию?
— Нет, благодарю вас, — улыбаясь, отвечала Александра Сергеевна. — Меня вполне устраивает компания, в которой я нахожусь.
— Сын? — говорил он, надавливая пальцем на Ленькин затылок.
— Да, сын.
Через минуту усатый штабс-капитан снова, покачиваясь, шел к их столику. Двумя пальцами он держал за бумажный хвостик большую пеструю конфету.
— Сын, возьми!..
— Я? — сказал Ленька.
— Да, ты.
Ленька посмотрел на мать.
— Ну, что ж, — сказала она. — Поблагодари господина офицера и...
Ленька привстал, сказал "благодагю вас" и, посмотрев на конфету, сунул ее в карман.
— Почему? — сказал офицер. — Сейчас, сию минуту изволь кушать.
— Я после, — покраснев, пробормотал Ленька.
— Оставьте его, — вступилась за Леньку мать. — Он так давно не видел конфет, что, вероятно, хочет растянуть удовольствие.
— Растянуть удовольствие? Гм... Мы тоже, вы знаете, хотели бы растянуть удовольствие... Вы разрешите? — сказал офицер, взявшись за спинку стула.
— К сожалению, мы сейчас уходим, — сказала Александра Сергеевна.
— Ах, вот...
Глаза офицера налились кровью.