Республика. Охота на бургомистра
Шрифт:
Зеки готовили площадки, расчищали от снежных завалов дороги, выгружали оборудование, строили каркасы зданий, изготавливали кирпич, необходимый для строительства. Официальная рабочая смена составляла 11 часов, но на деле работать приходилось больше. Питание было низкокалорийным и численность «зк» сокращалась. В ноябре 1941 года умерло почти две тысячи человек. А декабрь 1941 года обещал быть еще тяжелее.
«Зк» Павел Свиридов в сентябре трудился в самом тяжелом месте, который назывался теплым словом «Ялта». Это работа у электропечи, где выжигали кирпич. Температура плюс 70 градусов. Кирпичи вытаскивали длинными железными щипцами. И
Это был ад и Павел, не привыкший к тяжелому физическому труду, долго бы там не протянул. Поэтому перевод с начала октября в похоронную команду стал для него спасением. И здесь также постарался комиссар госбезопасности Максимов.
***
Хоронили умерших зеков на кладбище в районе Мехзавода.
Закидав общую могилу, заключенные команды получили отдых. Свиридов воткнул лопату в землю и плотнее закутался в телогрейку. Его лагерный приятель Натан Гинзбург закашлялся.
– Если так пойдет и дальше, – сказал он Павлу его. – То и мы с тобой скоро здесь окажемся.
– Это ты в Ялте не был, Натан. Температура у гофмановской электропечи градусов 70.
– Я бы сейчас погрелся, Паша. Честно тебе говорю. Постоянный холод и мороз меня доконают.
– А ты попробуй поработать, когда у печи плюс 70 градусов, а в поле минус 30. Еще хуже будет. Не дай бог тебе в Ялту, Натан.
– Мне все равно где умирать, Паша.
– Я на фронт хочу проситься.
– Да почти все туда просятся, Паша. Не знал? Даже на передовой лучше, чем здесь. Нормы на заводе выросли, а кормежка такая, что скоро ноги протянем.
– Говорят участок работы у нас важный, Натан. А немец-то слышно прёт. Потому легче не будет.
– И я про то.
– Так у меня же статья расстрельная, Натан. Тебе только десятку дали, а мне высшую меру социальной защиты расстрел. Потом заменили на пятнаху. Два года сижу. В первом лагере едва не прирезали уголовники. Перевели сюда. Полгода здесь, а уже на скелет похож.
– То ли еще будет, – мрачно сказал Гинсбург.
– Ты ведь в медицинском учился, Натан?
– Учился, пока сюда не загремел.
– В медчасти тебе стоит пристроится. Там персонала не хватает. Я слышал. И работа легче и кормежка лучше.
– А ты?
– Ты про себя думай, Натан. Кашляешь. Молочка бы горячего попить. А у нас в бараке и простого кипятка не будет сегодня.
– Молоко, – произнес Натан. – Слово какое теплое. Ты задумывался, Паша, над тем, что мы стали именно здесь ценить простые радости. Просто посидеть в тепле и выпить стакан молока.
– Тебе нужно попасть в медчасть, Натан. Вчера ведь у нас в бараке одного на больничку отправили.
– Я до такого состояния еще не дошел, Паша. Это как судьба повернет. Может сегодня нам и повезет?
Свиридов грустно улыбнулся…
***
Но слова Натана оказались пророческими. В тот же вечер Павлу улыбнулась удача. Его неожиданно вызвали к начальнику лагеря старшему майору Лепилову.
Начлагу позвонили из Москвы:
– Александр Павлович?
– Лепилов у аппарата.
– Это Максимов, здравствуй Александр Павлович.
– Рад слышать тебя, Владимир Иванович.
– У тебя есть заключенный Свиридов Павел Петрович.
– Есть такой. Ныне в похоронной команде состоит. Вернее состоял.
– Что значит, состоял? – спросил встревоженный Максимов.
– А то и
– Но я просил тебя, Александр Павлович.
– Сделал всё что мог. Я сейчас выясню что с твоим Свиридовым.
Лепилову доложили, что зк Свиридов жив и по-прежнему состоит в похоронной команде.
– Жив твой парень. Владимир Иванович.
– Готовь его к «выписке», Александр Павлович. Сегодня получишь его документы.
– Готовить Свиридова к «выписке»? Я не ослышался, Владимир Иванович?
– На этот раз все точно, Александр Павлович.
– Ну и слава богу, Владимир Иванович.
– Завтра утром за ним машина придёт. Приказ подписан генеральным комиссаром госбезопасности. Теперь Свиридов снова капитан НКВД. Вернее, уже не НКВД, а НКГБ. Но про это ты сам ему все расскажешь и приказ зачитаешь!
***
Лепилов прочитал документы, которые ему доставили.
«Постановление Военной Коллегии Верховного Суда СССР.
Прекратить дело и полностью реабилитировать капитана Свиридова Павла Петровича.
Снизить наказание до фактически отбытого им срока и из-под стражи освободить».
И выходило, что теперь «зк» Свиридов офицер государственной безопасности.
Начальник лагеря отложил бумаги.
«Вот как бывает. Захотел всесильный Берия и летит капитан Свиридов из лагеря белым лебедем. В Москву летит. Уговорил-таки Максимов отпустить его ученика. А ведь по какому делу парень в лагере оказался. И сам признание подписал. Был после суда в бериевском списке по 1-й категории 5 . Не думал я, что Берия простит его. Но Максимов просто волшебник».
5
Расстрельный список тех, кто не подлежал помилованию.
Лепилов хорошо знал, за что взяли Свиридова. После ареста тогдашнего комиссара госбезопасности Ежова 6 дело завертелось большое. Арестовали многих его сподвижников, и в их числе был дивизионный комиссар Владимир Константинов, который показал на следствии, что и капитан Свиридов был также близок к Ежову 7 , как и он сам. Военной коллегией Верховного суда СССР капитан был осужден за принадлежность к антисоветской военно-троцкистской организации и приговорен к расстрелу.
6
Ежов Николай Иванович – народный комиссар внутренних дел (1936-1938 гг), генеральный комиссар государственной безопасности СССР (1938-1939 гг). Арестован в 1939 году, через год расстрелян, по обвинению в «подготовке антисоветского государственного переворота». Признан не подлежащим реабилитации.
7
Ежова обвиняли в гомосексуализме. Обвинение было надуманным, эти показания выбили из дивизионного комиссара Константинова на следствии. Но на суде подобные факты обнародованы не были.