Ресурс Антихриста
Шрифт:
— Представьте, запомнил, когда они меня через улицу к своему «Мерседесу» волокли у турфирмы. Номер латвийский, легкий, записывайте…
— Отлично, Юрий Юрьевич! — похвалил его Верховцев. — Теперь еще один штришок. В своем рассказе вы упоминали, что Хирург на квартире спрашивал вас о каком-то человеке, вспомните этот эпизод…
— Да-да, было такое. Он допытывался… куда, говорит, вы подевали… — Гриф закрыл глаза вспоминая. — А фамилия была такая… Трул… Трун… точно не расслышал. У меня после их примочек в ушах
В замочной скважине провернули ключ, и в подсобке появился Джексон.
— С облегчением! — приветствовал его возвращение Олег.
— И меня что-то на горшок потянуло, — скромно сообщил Гриф.
— Еще один, последний на сегодня, вопрос и на этом закончим. Вы говорили, что вас из машины выпустили после того, как Хирург позвонил…
— Хозяину, — подсказал Гриф. — Они его хозяином между собой называли.
— Это кличка, как считаете?
— По-моему нет. Хирург, когда с ним переговаривался, один раз по имени отчеству назвал.
— Не вспомните?..
— Ноу, не хочу врать. Номер в память врезался, а это… — виновато промямлил он. — Когда на тебя наезжают, и думаешь лишь как бы шкуру спасти, ничто другое в голову не лезет.
— Тогда пока все, — Верховцев захлопнул книжку. — Юрия Юрьевича я полагаю можно отпустить.
— Можешь лететь, — сказал ему Джексон. — Отодвинешь засов и выйдешь через черный ход. Сюда в «Омут» лучше не суйся, если хочешь до внуков дожить. Замри у себя на хате, понадобишься — я сам на тебя выйду, ясно?
Гриф ушел, Джексон запер за ним дверь:
— Ваше слово, товарищ, маузер?
— Понимаешь, предварительные соображения у меня есть, но все стремно. — Верховцев сложил руки на груди и зашагал взад-вперед по крохотному пятачку подсобки. — Очень стремно! И прежде чем делать какие-то выводы, надо капитально проработать некоторые вопросы.
— Можешь полностью рассчитывать на меня, — с энтузиазмом откликнулся Джексон. — Я как раз в творческом простое и ничем серьезным не повязан.
— А это само собой, — заверил его Олег, — побегаешь как марафонец. А теперь перейдем к моим баранам…
Рассеянно прослушав отчет Верховцева о его визитах к Астаховой и Серебрянскому, Джексон сказал:
— Вот видишь, все как я и предрекал насчет айсберга, чем глубже погружаемся, тем больше скрытый объем. Появились новые фигуры, новые запутки, словом, осталось только начать и кончить. А Гриф, Олег, по дурке надыбал золотую жилу. Вникай, и бегать не надо — все козыри на руках; требуется лишь красиво разыграть партию и устроить господину страхователю, как говорят в преферансе, ловленный мизер. Так что решай, надумаешь — будем отрабатывать операцию вместе, а нет, я подыщу на это дело кого-нибудь другого.
— Я подумаю, — уклончиво ответил Олег.
— Думай, но недолго, послезавтра мне нужен ответ.
— Я понял, — ответил
Джексон, не торопясь, разлил оставшееся пиво по кружкам и, помозговав, сказал:
— Есть неплохой вариант, предлагаю встретиться у Аркаши. Место удобное, в центре, на Меркеля, против цирка.
— Это тот герой-любовник, что отличился в вашей археологической экспедиции на Херсонесе?
— Он самый, третий по значимости в истории Севастополя герой после адмирала Нахимова и матроса Кошки, только вот памятника и звания «Почетный гражданин города» почему-то до сих пор не удостоился.
— А удобно будет?
— Удобно, — заверил Джексон. — Стариков он своих вот уж как два года благополучно спровадил на кладбище, теперь вроде один в апартаментах почивает и, по непроверенным данным, жирует как султан в гареме. Подтягивайся в шесть — полседьмого, запоминай адрес…
— Запомнил, — Верховцев вслед за другом поднял свой бокал вверх. — За нее, за госпожу Удачу!
— Солидарен, — поддержал его Джексон и, видя, что его закадычный кореш расстается с ним не в лучшем настроении, добавил: — И больше куражу, Олежек, долой печаль-тоску, мордой в винегрет — последнее дело. Вот увидишь, мы стоим на пороге великих свершений!
— Вопрос каких, — сдержанно отреагировал Верховцев.
Они допили пиво и Джексон на прощанье предупредил:
— Расходимся поодиночке. Ты выходи, как и заходил, а дальше сам знаешь, ныряешь в подворотню, а затем огородами, огородами и к командарму Котовскому…
Друзья пожали руки и Верховцев первым покинул секретный бункер «Омута».
3
Едва Джексон открыл дверь и они обменялись рукопожатием, как Верховцев прямо с порога адресовал ему вопрос на засыпку:
— Скажи-ка, дядя, ведь недаром Москва, спаленная пожаром, французам отдана?.. А если серьезно, Жень, как бы ты отреагировал, если б у тебя вдруг умыкнули два «лимона» в баксах? И не из кубышки, что в хате под полом припрятана, а выгребли с расчетного счета в банке?
— Я б срочно занял денег, — не задумываясь, выпалил тот.
— Зачем? — спросил Верховцев, который вместо того, чтоб застать друга врасплох, был сам теперь озадачен его ответом.
— А затем, чтоб купить взрывчатку и послать такой банк на воздух. Чтоб и следа на его месте не осталось…