Ретро-Детектив-3. Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
— Ничего страшного, — она махнула рукой. — Они допрашивали не только меня одну.
— Знаете, Лика, а давайте сегодня прокатимся за город. С самого детства я испытываю тайный трепет перед маяками, а потому предлагаю вам совершить небольшой вояж в Ореанду и на Ай-Тодорский маяк. Он стоит на верхушке отвесной скалы. Вы не против?
— А там не страшно? — она кокетливо нахмурила брови.
— Ну, мы же не собираемся прыгать вниз, правда? — отшутился Клим Пантелеевич.
Они взяли извозчика и отправились на экскурсию. Вилли в дороге вел себя как самый настоящий путешественник. Сидя на коленках у хозяйки, он то и дело вертел головой, рассматривая окрестности,
В Ореанде, находящейся от Ялты всего в шести верстах, они любовались окрестностями из ротонды, осмотрели развалины дворца великого князя Константина Николаевича, ходили вокруг бассейнов, устроенных в форме Черного, Азовского и Каспийского морей, и вышли к пруду, в котором плавали гордые лебеди. Рядом из дупла огромного дуба бил искусно устроенный фонтан с холодной родниковой водой. Отсюда они прошлись до домика, где после пожара жил великий князь. Лика дважды оступалась и хваталась за локоть Клима Пантелеевича, но потом, смущенно пробормотав «простите», отпускала руку и шла рядом. Миновав бамбуковые заросли и рощу маслин, они оказались у церкви Покрова Богородицы, выстроенной из камня сгоревшего дворца. Извозчик поджидал их именно там.
И снова тронулся в путь пароконный экипаж. Дорога привела к Ай-Тодорскому маяку. Смотритель — бывший боцман, а теперь седой старик, — видимо, уже привык к экскурсантам и, получив рубль, с воодушевлением поведал, что сие гидрографическое сооружение расположено на высоте сорока саженей и было воздвигнуто еще в 1835 году по приказу тогдашнего командующего Черноморским флотом адмирала Лазарева. Огонь в то время поддерживался с помощью масла и рыбьего жира. Но в 1876 году его перестроили и возвели новую восьмигранную башню. Освещение теперь у него керосинно-калильное, а свет виден ночью аж на пятьдесят верст.
Отвесные обрывы, выжженные солнцем склоны придавали Ай-Тодору дикий характер. Рядом с маяком рос небольшой лес, состоящий в основном из вековых можжевельников. Там, по словам старика, находятся развалины древней крепости, а на гребне скалы можно было разглядеть развалины древних каменных строений.
— Сказывают, раньше здесь жили римляне, — блеснул знаниями дед. — Но со временем их фортеция сползла в море.
Спустившись вниз, они поехали обратно. Стало прохладно. Откуда-то с моря на город поползли черные тучи. Поднялся ветер. По дороге им встретился метеорологический воздушный шар, с которого предполагалось наблюдать солнечное затмение. Привязанный к дереву, он напоминал посаженного на цепь дворового пса. Ардашеву отчего-то вспомнилось чеховское: «Хочется влюбиться или жениться, или полететь на воздушном шаре». Клим Пантелеевич заметил, что за всю обратную дорогу они не проронили ни слова. Они молчали, и им было хорошо. Уставший от впечатлений Вилли дремал на руках у хозяйки и только иногда сонно озирался по сторонам.
Фиакр остановился на набережной. Они снова сидели в «поплавке» напротив гостиницы «Франция». Пили шабли и ели устриц. Официант уверял, что в марте они самые вкусные. Клим Пантелеевич потешался над пуделем, который служил на задних лапах, выпрашивая кусочки сахара.
Ардашев поймал на себе пристальный, полный обожания взгляд Лики. «Надо же! Как у нее раскраснелись щеки, — подумал он. — По-моему, я вскружил даме голову. А может, она просто немного пьяна?» Они пили кофе, и он шутил, рассказывая старые анекдоты, а сам уже начинал бояться, что их добрые отношения могут перерасти во что-то большее, нежели приятное дружеское времяпрепровождение. А вдруг он тоже влюбится? И вот тогда его личная жизнь может измениться.
Лика явно никуда не торопилась и сидела бы, наверное, еще, но Ардашев предложил ее проводить. Она согласилась и без особой радости покинула кафе. Дорога до гостиницы заняла всего несколько минут. Уже подъезжая, присяжный поверенный заметил, как от главного входа отъехал автомобиль. Лика протянула на прощание руку и, склонившись над ухом Ардашева, нежно прошептала:
— Спасибо вам. Вы — хоро-оший!
От близости ее нежного дыхания, запаха вина и духов, точно от букета цветов, у Ардашева закружилась голова, и он, будто поймав на лице теплый солнечный луч, прикрыл от удовольствия глаза.
Лика рассмеялась и, стуча каблучками, поднялась по мраморным ступенькам. Впереди нее шел гостиничный лакей с большой коробкой, перевязанной алыми лентами. Когда дубовые двери захлопнулись, присяжный поверенный все еще стоял у входа, наслаждаясь приятными впечатлениями.
Он щелкнул крышкой часов: «господин Мозер» был, как всегда, точен и показывал без четверти восемь. «Сейчас заиграет, — подумал Ардашев, — эта оперетка Кальмана как раз кстати…» Но неожиданно вместо привычных механических нот прогремел оглушительный взрыв, и тяжелые двери с грохотом вылетели на улицу. У входа повисло грязное облако пыли. Послышался женский плач, и мужской голос молил о помощи. Адвокат бросился наверх. В фойе, засыпанном металлическими осколками, он наткнулся на того самого коридорного — у бедолаги вместо рук торчали обрубки; из них фонтаном била кровь. У лестницы, ведущей на второй этаж, в изодранном платье сидела Лика. Она тряслась и рыдала, а прямо перед ней валялась окровавленная голова Вилли.
Не мешкая, Ардашев подхватил Лику на руки и отнес в номер. Сорвав с ее постели простынь, он бросился вниз и стал перетягивать предплечья коридорного свернутыми в жгут кусками простыни. Синими дрожащими губами он прошептал, что коробку передал какой-то бородатый господин, и она предназначалась купцу Никонову.
Очень скоро появилась больничная карета и пожарная команда. Окровавленного лакея увезли. Клим Пантелеевич провел одного из врачей в комнату Лики. Осмотрев пострадавшую, доктор смазал ссадины йодоформом и дал сонных капель.
Еще до приезда полиции присяжный поверенный обратил внимание, что среди упавшей лепнины и штукатурки имеется несколько металлических осколков, составляющих основу единого целого. Он достал носовой платок и расстелил его на подоконнике. Собрав вместе бесформенные кусочки железа, сложил их — получилась почти целая металлическая трубка со сварным швом посередине. На ее внутренней стороне он рассмотрел спиральную нарезку и два отверстия. На внешней части корпуса читались три цифры: «253».
— И вы здесь? — послышался знакомый голос.
Адвокат обернулся и увидел Лепищинского в сопровождении полицейских чинов.
— Да, видно, притягивают меня неприятности, точно магнитом.
— Или вы их, господин присяжный поверенный, — недовольно выговорил стоявший за спиной следователя исправник Гвоздевич.
— Не имею чести быть с вами знакомым…
— И не надо, — зло выговорил полицейский. — Потрудитесь освободить помещение.
— Позвольте, Михаил Михайлович, — вмешался следователь, — Клим Пантелеевич, судя по всему, находился здесь в момент взрыва, и я должен допросить его как свидетеля.