Ретро-Детектив-3. Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
Расправившись с жертвой, разбойник отыскал ключ от сейфа и открыл его. А выйдя из дома, замкнул дверь и забросил подальше оба ключа. Позже в канаву он швырнул и кинжал, найденный полицией. Ладно, с орудием преступления все ясно: душегуб, боясь оставить отпечатки пальцев, кинул его в арык. А вот с третьим ключом – слишком туманно. Ведь ему было проще запереть снаружи калитку, выбросить ключ в тот же самый арык, не оставив надежды на получение дактилоскопических следов, и скрыться. Почему же он так не поступил? Может быть, ему кто-то помешал? Но тогда кто?»
Клим Пантелеевич прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Он поступал так всегда, если вдруг осознавал, что нащупал ту самую единственную
«Вполне логично предположить, что убийцей является европеец. И тому есть объяснение: ну какой шахсевен, авшар или думбали [213] знает о методе определения личности по узорам папиллярных линий отпечатков пальцев? Иначе зачем было выбрасывать кинжал в воду? И зира-бук, и перерезанное горло несчастного Раппа – характерный почерк магометанских фанатиков – все это направлено к одной цели: внушить следствию, что убийца – местный грабитель. Тогда становится ясно, почему преступник не стал бросать все ключи туда же, куда кинул нож. Ведь слишком явным выглядело бы его стремление уничтожить следы рук. Поэтому он решил избавиться от улик самым примитивным способом. Ему и в голову не могло прийти, что кто-то начнет обшаривать кусты с помощью магнита».
213
Шахсевены, авшары, думбали – племена, населяющие Персию (прим. авт.).
Уже при подъезде к дому Ардашев вновь вернулся к мысли об агенте, с которым встречался второй секретарь посольства. «Хорошо бы его найти. Быть может, он прольет свет на то, что же произошло с Раппом 22 июня?»
VI
Закат окрасил небо и горы. Воздух еще был наполнен жаром уходящего дня, но легкий ветерок уже беспокоил верхушки кипарисов и тополей. Почувствовав прохладу, птицы радостно щебетали в кронах деревьев. День подходил к концу.
Клим Пантелеевич отпил немного шербета и вновь откинулся в кресле. Прикрыв глаза, он принялся анализировать события минувших дней, припоминая малейшие детали.
…«Форд» подкатил к перекрестку Конт к шести пополудни. Именно в это время в особняке, построенном на европейский манер (с окнами, выходящими на улицу и колонами), уже собирался народ. В основном это были богатые персы, члены меджлиса и иностранцы, главным образом дипломаты. Шахиншахский клуб считался престижным местом, и потому не каждый иранец мог туда попасть. Все зависело от тяжести его кошелька и общественного положения.
Когда старинные часы на башне Шемс-эль-Эмаре пробили шесть раз, статский советник вслед за Байковым вошел в переднюю клуба. Гардеробная пустовала. Несколько комнат были уставлены мягкими креслами и восточными диванами. Звуки шагов скрадывали дорогие сарухские [214] ковры. Кто-то читал газету в одиночестве, а кто-то вел непринужденную беседу. Драгоман неожиданно куда-то исчез, словно испарился. Пройдя через анфиладу комнат, статский советник невольно остановился у стола русского бильярда. Игроков не было.
214
Сарух – деревня в Султан-Абадской провинции Ирана (прим. авт.).
– О! Господин Ардашев! – проговорил кто-то за его спиной на английском.
Обернувшись, Клим Пантелеевич увидел шведского консула. Он улыбался в усы.
– Доброго дня. Как ваш автомобиль?
– Все хорошо! Машина уже
– Благодарю. С некоторых пор я поменял табак на монпансье. – Клим Пантелеевич вынул коробочку «Георга Ландрина» и снял крышку. – Угощайтесь!
– О нет, спасибо, – засмеялся консул. – Как говорят персы: если хочешь ублажить волка, не стоит давать ему палудэ.
– Занятная вещица! – глядя на портсигар, польстил шведу Клим Пантелеевич.
– О да! Он сделан из тысячелетнего шведского дуба. Это своего рода талисман, оберег, если хотите. Подарок супруги. Она преподнесла мне его перед отъездом в Персию. Однако не стоит думать, что ветхозаветного исполина повалили просто так, ради наживы. Нет. Мы, шведы, очень ценим природу и бережем ее, – пафосно выговорил потомок викингов. – В дуб угодила молния. Электрический заряд расколол могучее дерево надвое. И только после этого лесник разрешил его срубить.
– Помилуйте, но откуда вы можете это знать?
– Жене поведал об этом продавец. – Он достал карманную зажигательницу и прикурил. Аромат душистого турецкого табака стал окутывать комнату.
– А вы, случайно, на бильярде не играете? – осведомился Ардашев.
– К сожалению, нет. Но я был бы вам очень признателен, если бы вы согласились дать мне несколько уроков этой игры.
– С удовольствием, – без особенного энтузиазма вымолвил статский советник, жалея в душе, что сегодня ему вряд ли удастся скрестить кий с достойным соперником. И эта едва заметная нотка разочарования не ускользнула от наблюдательного шведа. Слегка прищурившись, он изрек:
– Предлагаю своеобразный обмен любезностями: вы обучаете меня игре на бильярде, а я научу вас управлять автомобилем. Идет?
– Что ж, – улыбнулся Клим Пантелеевич, – трудно не согласиться на столь заманчивое предложение.
– Вот и отлично. Тогда приступим. – Консул затушил сигарету в пепельнице и, заметив, пишхедмета [215] , поманил его к себе.
Надо признать, что ученик оказался на редкость способным. Он довольно точно копировал манеру игры Клима Пантелеевича и, наблюдая за ним, старался во всем подражать. Они проиграли примерно час, когда появился Байков. Драгоман шепнул Ардашеву, что француженка мадам Ренни и капитан Вильям Фог уже дважды справлялись о нем. Переводчик вновь испарился, словно утренний туман в горах.
215
Пишхедмет (перс.) – слуга, камердинер; в данном случае – маркер (прим. авт.).
Условившись со шведским консулом продолжить обучение позднее, статский советник прошел в другую залу, где британский военный агент дулся в покер с тремя партнерами. Судя по кислой мине англичанина, ему не везло.
Кроме него за столом сидели два толстых перса – министры правительства Мустафиоль-Мамалека – и какой-то пренеприятнейший тип лет шестидесяти с плешивой головой, длинными и широкими, как у английского дворецкого бакенбардами, усами-щетками и в обсыпанном крупной перхотью черном пиджаке. Он все время потел, вытирал несвежим платком лоб и вздыхал. Его пальцы, точно вертела шашлыком, сплошь были утыканы перстнями. Только этому игроку, в отличие от британца, фортуна явно благоволила. Персидские туманы, турецкие лиры, швейцарские франки и германские марки громоздились рядом с ним. Он представился как прусский барон Вальтер фон Ромберг.