Ретро-Детектив-4. Компиляция. Книги 1-10

Персиков Георгий

Борис слушал с интересом и кивал головой. Георгий не совсем понимал, к чему клонит Мария.

– В дальнейшем мы планируем наладить взаимодействие всех ведомств или создание отдельного ведомства для сбора и анализа всей информации, поступающей от разведчиков, но, как я уже сказала, в данный момент у нас нет на это времени. Как верно заметил Борис, успешное выполнение операции «Три рубина» даст России отсрочку на месяц или два. Но действовать нужно немедленно, не мне вам рассказывать, вы ведь только что вырвались из зоны военных действий.

– Это так, – подтвердил Борис. – Без поддержки с западных фронтов эта война уже проиграна, наша армия по численности меньше японской

в несколько раз, да и армией ее сложно назвать, это, простите, сброд оборванцев. Вы ведь знаете, что отряды сформированы в основном из ссыльных?

– Разумеется, знаю.

– Эх, если б этой операции дали ход тогда, когда я предлагал, сейчас все могло бы быть совсем по-другому!

– Борис, хватит причитать! Генералы хотят, чтобы вы приступили к исполнению немедленно. То есть чтобы мы приступили к исполнению, – сказала Мария с особым нажимом на «мы».

– Мы-ы?.. – протянул Георгий, вопросительно уставившись на брата. Тот развел руками, показывая, что не он тут главный.

– Да, именно так, – утвердительно кивнула Очеретина, давая понять, что этот вопрос уже решен. – Мы будем внедряться в кулуары и аристократические круги, как выразился Борис. У вас есть шанс реабилитироваться, но вы все еще можете отказаться, если так уж обижены.

– Как бы я ни был обижен, служить на благо отечества я всегда согласен. Тем более эта операция – мое детище, моя разработка!

Мария обернулась к младшему из братьев.

– Георгий, а вы?

– Я, разумеется, тоже, – не задумываясь, ответил он и посмотрел на Бориса. Тот и не сомневался в его ответе.

– Вот и прекрасно, – резюмировала она. – Тогда нам остается только ознакомить вас с материалами дела, ну и… – Мария снова окинула братьев взглядом и усмехнулась, – привести в человеческий вид. Этим и займемся в Хабаровске.

Борис усмехнулся, а Георгий почему-то вспомнил поговорку о том, что женщина на судне – не к добру. Вот интересно, эту конструкцию можно назвать судном или нет?

Часть вторая

Глава 1

Мерзли ноги, оставшиеся без сапог, а вымокшая в болоте одежда сковывала движения, но Георгий, закаленный суровой партизанской жизнью, не замечал неудобств, а во все глаза рассматривал открывавшиеся виды и огромный, сливающийся с сумрачным небом пузырь над головой, и ему не верилось, что такое возможно. На многие километры простирались желто-зеленые горы, поросшие густым лиственничным лесом. В низинах их перемежали блестящие полосы речушек. В небольшом отдалении переливались хмурой сединой воды Амура.

– Скоро уже прибудем, – сказала братьям Очеретина, – до самого Хабаровска не пойдем. Наш цеппелин все еще в новинку для местных, и, чтобы не привлекать лишнего внимания и не вызывать пересуды, нам сейчас предстоит…

Налетевший порыв ветра качнул гондолу, вызвав смятение среди пассажиров. Родин непроизвольно выбросил руку вперед, желая оградить стоявшую рядом женщину от падения, но та словно была готова и ухватилась за канат, свисающий с брюха дирижабля. Очеретина ловко развернулась, и Георгию показалось, что на лице ее мелькнула усмешка. Сам он еле устоял на ногах, непривычно и неуклюже ухватившись за край гондолы. Поднявшийся ветер сбивал с ног. Они приближались к какой-то высокой конструкции. Та разместилась на опушке спускавшегося с гор леса. Вернув себе устойчивость, Георгий с удивлением разглядывал сооружение, похожее на пожарную каланчу. Кому пришло в голову строить ее в этой глуши? Тут и деревень-то поблизости нет. Он поднял глаза и увидел возбужденное лицо Бориса. Тот смотрел на

землю, что-то кричал и показывал вниз, но ветер уносил его слова, и Георгий никак не мог понять, что привлекло внимание брата.

– Матвей Степаныч, бросай гайдроп! – вдруг услышал он прямо над ухом голос Марии. Сложив руки рупором, она звучно приказывала одному из военных, что управляли исполинской махиной, и в голосе ее и в позе сквозила невозмутимость, которой не хватало в эти минуты всегда столь уверенному в себе Георгию. Суровый низкорослый мужчина в темно-синей форме с блестящими пуговицами кивнул и с неожиданной для его комплекции сноровкой направился к канатам, что тянулись вдоль мутно поблескивающего, как у выловленной рыбы, бока дирижабля и спускались вниз, на дно пассажирской гондолы, где лежали свернутые бухтами. Подхватив одну из них, он швырнул канат за борт.

Георгий решился глянуть туда, где скрылся канат и куда пристально, не обращая ни на кого внимания, продолжал вглядываться Борис, но тут их снова тряхануло, и он ухватился за борт.

Оправившись, он снова встретился взглядом с Очеретиной, и в этот раз у него не осталось сомнений: в уголках глаз этой странной женщины играли смешливые искорки, словно в лице Родина она хотела бросить вызов всем мужчинам. Она твердо стояла на полу гондолы, будто ту и не раскачивало из стороны в сторону высоко над проносящейся под ними землей. Мужской костюм вызывал в памяти образ то ли Жанны д’Арк, то ли неистовой амазонки будущего, жрицы небес. Родин почувствовал укол совести, и перед ним возник образ Ирины, его Ирины: хрупкая огневолосая умница, бесстрашно продиравшаяся через чужеземные джунгли. У Георгия была самая лучшая женщина на земле, милый друг и соратница, но он не мог отвести от Очеретиной глаз.

– С подветренной стороны заходить на-до, – кричала она сквозь свист воздушных порывов и указывала рукой на каланчу.

– Что это? – спросил Георгий.

– Швартовочная мачта. Сейчас на земле люди подтянут другой гайдроп, канат то есть, свяжут их и начнут опускать нас на стоянку. Задача непростая – ветер разбушевался, штормит, но попробуем.

– Сколько ж силищи нужно, чтобы сдвинуть такую махину…

– До полутора сотен душ, – не замедлила с ответом Мария, – а по такой погоде – и все двести.

– Енька, гляди! – схватил его за плечо придвинувшийся к ним брат, и Георгий посмотрел за борт.

На земле размеренно и быстро действовали люди, кто-то был одет в форму вроде той, что была на Матвее Степановиче, другие в штатском. Они висли на канатах, сброшенных с дирижабля, еще один канат шел от самой мачты, наверху которой тоже готовились к швартовке, но не туда указывал Борис. Чуть в стороне от людской деловитой суеты, на опушке леса, зоркий глаз Георгия приметил двух мужиков и массивный пестрый мешок на земле рядом с ними, в котором что-то шевелилось. Как забрели сюда эти горемыки и кто они такие – простые крестьяне или беглые каторжане, которых Георгий вдоволь насмотрелся на Сахалине, – было не понять: такие же спрятанные в длинных прядях волос лица и бороды клочьями, поношенные овчинные тулупчики, подпоясанные кушаками, желтеющие на ногах лапти. Мужички стояли неподвижно, глядя на разворачивающееся перед ними немыслимое действо. И вдруг один словно не выдержал: начав судорожно креститься, упал на колени и уткнулся лбом в землю. А за ним встрепенулся и второй, стянул шапку и, осеняя себя крестом, повалился вслед за товарищем. А то, что Григорий принял за мешок, оказалось бабой в торчащих из-под кофты пестрых юбках. Она давно уже лежала, приникнув к земле и обхватив руками голову, и раскачивала свое грузное тело из стороны в сторону.