Ретро-Детектив-4. Компиляция. Книги 1-10
Шрифт:
Тайный советник жительство имел в доме 9 по Забалканскому проспекту. Кухарский был не только чиновником особых поручений при министре путей сообщения, но и преподавал в ведомственном институте, в связи с чем ему и была положена казенная квартира.
Когда горничная проводила его в гостиную и пошла докладывать хозяину, Кунцевич огляделся и удивился, прямо скажем, небогатой обстановке. Готовясь к визиту, он узнал, что тайный советник обходился услугами горничной и кухарки, своего выезда не имел, занимал скромные четыре комнаты.
Все стены гостиной были увешаны литографиями и гравюрами, они висели так плотно, что невозможно
В комнату вошел высокий худой человек лет шестидесяти, с седой бородой. Одет он был по-домашнему – в короткий халат, просторные брюки и тапочки.
– Чему обязан? – несколько высокомерно спросил он.
– Ваше превосходительство, я коллежский асессор Кунцевич, чиновник для поручений сыскной полиции. Имею отдельное поручение судебного следователя санкт-петербургского окружного суда коллежского советника Александрова провести дознание по делу о краже из библиотеки его величества. Ваше превосходительство, я буду краток, насколько это возможно. У следствия есть веские основания полагать, что часть похищенных гравюр находится в вашей коллекции. В связи с этим мне поручено произвести у вас обыск. На улице ожидает участковый пристав с городовыми. Целью обыска является отыскание похищенных гравюр и литографий. Я в искусстве не силен, поэтому буду вынужден изъять все гравюры и литографии, которые обнаружу в вашей квартире, естественно, с подробнейшей описью. Все изъятое я сдам следователю, а он пригласит сведущих людей, и они уже определят, что ваше, а что государя нашего императора. На это уйдет, я думаю, не более месяца-другого. Правда, из-за дефицита помещений вашим вещам придется находиться в одной из камер Литейной части, но там на-дежная охрана – стоит городовой. Вы, конечно, можете жаловаться, но уверяю вас, что, во-первых, все в рамках закона, а во-вторых, когда украдены вещи самого государя, от ваших жалоб вам пользы не будет. Вред возможен.
Тайный советник буквально упал в кресло. Он вынул из кармана халата платок, вытер со лба капли пота и безвольно махнул рукой на соседнее кресло.
– Садитесь, не стойте… – проговорил он срывающимся голосом, а потом искательно спросил: – Скажите, а нет ли другого выхода?
– Конечно, есть, – ответил, усаживаясь в предложенное кресло, Кунцевич. – Вы добровольно выдаете все, я подчеркиваю, все, что вам продал Леман, даете честное слово, что больше ничего из похищенного не имеете, я составляю протокол без пристава, ну а понятыми запишем тех, на кого вы укажете.
– Дело в том, что Леман мне ничего не передавал, – тихо сказал тайный советник.
– Ваше превосходительство! – Кунцевич покачал головой.
– Дослушайте, пожалуйста. Так вот, Леман мне ничего не передавал. Ничего, что принадлежало бы не ему. Леман – коллекционер со стажем, и мы с ним действительно обменивались кой-какими экземплярами. Я был очень удивлен, когда узнал о краже. Он производил впечатление честнейшего человека. Но тем не менее в моей коллекции действительно есть кое-что из царской библиотеки. Но эти гравюры я купил. Купил в книжном магазине на Литейном. Его держит некто Мылов. Вы можете спросить у него. И только после того, как мне стала известна история с Леманом, я понял, что эти гравюры похищены.
– Простите, а как вы это поняли?
– Еще в тот момент, когда я покупал гравюры, я обратил внимание, что на них стоят штампы библиотеки. Но книжник уверил меня, что происхождение гравюр ему хорошо известно, что они принадлежат вдове академика Зичи. Я позже побывал у вдовы и купил у нее еще несколько
– Скажите, а на тех гравюрах, что вы купили у вдовы академика, тоже были штампы?
– Нет, на тех не было.
– Ну хорошо. Наш уговор в силе. Несите гравюры, будем писать протокол. Пригласите свою прислугу.
– А зачем прислугу?
– Понятыми. Положено по закону не менее двум понятым присутствовать.
– А можно без дам? Видите ли… Гравюры носят характер весьма откровенный, и дамам, тем более моей прислуге, видеть их никак нельзя.
– Позвольте посмотреть.
Тайный советник сходил в свой кабинет и вернулся с большой картонной папкой. Внутри находилось восемь листов, переложенных тонкой калькой. Едва взглянув на верхнюю гравюру, Кунцевич тут же отвернулся.
– Да-с. Обойдемся, пожалуй, без понятых.
В книжном магазине на Литейном, 58 торговал сам хозяин. Определив в госте солидного покупателя, он рассыпался веером и по каждой книге, на которую гость обращал свое внимание, давал исчерпывающую справку.
Осмотрев несколько фолиантов, Кунцевич спросил:
– А нет ли у вас интересных гравюр?
– Вас что конкретное интересует?
– Французы, позапрошлый век – начало прошлого.
– Есть! Франсуа Буше, Фрагонар. Восемнадцатый век, состояние великолепное. Прекрасное вложение капитала, они дорожают буквально каждый день. Ну и, кроме того, это особенные экземпляры – с весьма легкомысленными сюжетами… что вы хотите, французы! Изволите взглянуть?
– Ну что ж, покажите.
Посмотрев на гравюру, Кунцевич поднял глаза на книжника:
– Скажите, любезный…
– Мылов, Федор Григорьевич, к вашим услугам.
– Федор Григорьевич, а у нас в отечестве такими изображениями разве дозволяется торговать?
– Даже не думайте сомневаться! У нас фирма солидная. Это же история! Вас же, например, не смущают нагие статуи в Эрмитаже?
– Статуи в Эрмитаже такими вещами, как на этой вашей гравюре, не занимаются! Вещица, конечно, интересная, но таковую надобно держать глубоко в сундуке, чтобы, не дай Бог, девице какой на глаза не попала. А впрочем, позвольте, я еще раз взгляну.
– Конечно, конечно!
Кунцевич аккуратно взял офорт и подошел к окну. На оборотной стороне гравюры красовался императорский орел и штемпель библиотеки Зимнего дворца.
– Вы знаете, я, пожалуй, возьму эту гравюру. Нет ли у вас таких же?
Обрадованный торговец выложил перед Кунцевичем еще один офорт. Орлы были и на нем.
– Это все?
– Да, было десять листов, но восемь я уже продал.
– Федор Григорьевич, а что, приказчиков у вас нет?
– Не держу-с, один справляюсь.
– Тогда закрывайте лавочку. – Кунцевич достал из бумажника свою полицейскую карточку и показал книготорговцу.
С книжником разговаривал сам Филиппов. Мылов уверял, что на штампы и орлов просто не обратил внимания и что гравюры имеют прекрасно известный ему источник происхождения – являлись частью коллекции покойного академика Зичи.
Филиппов усмехнулся:
– Вы хотите сказать, что член Академии художеств и персональный живописец трех последних императоров гравюры из своей коллекции снабжал штампами императорской библиотеки?