Retrum. Когда мы были мертвыми
Шрифт:
Я взял фотоаппарат Роберта, чтобы посмотреть на маленьком экранчике снимки, сделанные за время поездки.
Повосторгавшись красотой некрополей Генуи и Венеции, мы съездили в Рим, чтобы побывать на так называемом кладбище поэтов. В фотоаппарате сохранилось несколько снимков этого заросшего сада, в котором в восемнадцатом веке многие английские и немецкие литераторы завещали захоронить их останки.
Среди знаменитых писателей и поэтов, упокоившихся на протестантском участке этого кладбища, Роберт нашел и удачно сфотографировал могилу Джона Китса. Эпитафия на этой плите гласила: «Здесь покоится поэт, имя которого было написано
На следующей фотографии была запечатлена гробница Перси Шелли — другого романтика, женатого на Мэри Уолстонкрафт, создательнице «Франкенштейна», насколько известно, Шелли утонул во время путешествия на корабле, совершавшем круиз вдоль итальянского побережья. Его тело нашли на берегу и похоронили на излюбленном кладбище английских писателей.
Лорене удалось, как мы говорили, побрататься с этим романтиком, который был одним из ее кумиров, но только наполовину. Дело в том, что посреди ночи мы попались на глаза охраннику, совершавшему обход территории, и нам пришлось рвать когти. Несмотря на это неприятное происшествие, наша подруга на следующее утро заявила, что успела получить некий ответ от избранного ею покойника.
— Он предсказал мне что-то ужасное, — заявила Лорена.
— Что же именно? — поинтересовался у нее Роберт.
— Я пока не хотела бы рассказывать вам об этом. Вот вернемся домой, и я посвящу вас во все подробности, если предсказание не сбудется.
Больше мы на эту тему не заговаривали.
Я смотрел одну фотографию за другой, погружаясь мыслями то в прогулку по еврейскому кладбищу в Праге, то по окрестностям Пер-Лашез на окраине Парижа. У нас была мысль переночевать там на могиле Джима Моррисона, но это кладбище охранялось настолько тщательно, что нам пришлось смириться и провести ночь в ближайшем к нему парке. Вид этой могилы, заваленной банками из-под пива и окурками от косяков с марихуаной, произвел на меня сильное впечатление.
В путеводителе я прочитал о том, что лидер «Doors» побывал на этом кладбище за неделю до своей смерти, более того, он ясно выразил желание быть похороненным именно здесь. Пророчество сбылось, и последняя воля музыканта была исполнена после того, как он скончался от передозировки наркотиков в ванной своего гостиничного номера.
Эта могила пробуждала в среде поклонников Джима Моррисона такие бурные чувства, что за несколько лет самые преданные фанаты сумели украсть с гробницы четыре могильные плиты. В конце концов родители Джима поставили ему гораздо более скромный памятник, на котором по-гречески было начертано: «KataTonDaimonaEaytoy». Эти слова имеют разное значение в древнегреческом языке и его теперешнем варианте. Наш современник-грек прочтет эту фразу примерно так: «Посвящается божественному духу, присутствующему в нем». На древнегреческом эти же слова означают, скажем так, нечто иное: «Он сам создал своих собственных демонов».
Насколько это было возможно, я увеличил на маленьком мониторе эту надпись, которая приводила меня в восхищение. В этот момент Алексия оторвала взгляд от пейзажа за окном и положила голову мне на плечо.
Прямо перед нами сидели Лорена и Роберт. Лорена тяжело и шумно дышала, полулежа на коленях друга, парень же откинулся в кресле и спал с полуоткрытым ртом.
Я воспользовался этой ситуацией, чтобы спросить свою возлюбленную:
— Как ты думаешь, а они?.. Может быть, у них?..
— У них ничего не будет, — прошептала она мне на ухо. — Это просто невозможно.
— Не
— Невозможно, и все. Лорена навсегда останется его лучшей подругой, но ничего такого между ними никогда не будет.
Вот тогда-то я наконец понял, что Роберт вовсе никакой не подкаблучник и не робкий ухажер. Все объяснялось гораздо проще. Девушки ему вообще не нравились.
Хостел «Пикадилли»
Лондон взывает к далеким городам.
Объявлена война, и на улицах начинается сражение.
В город, некогда называвшийся столицей мира, мы прибыли в субботу, ближе к вечеру. Так как до этого у нас несколько дней не было возможности даже принять душ, мысль о том, чтобы найти себе какое-нибудь пристанище с водопроводом и крышей над головой, вовсе не казалась нам кощунственной. Нужно было привести себя в человеческий вид перед тем, как отправляться на экскурсию в последний пункт нашей программы — кладбище Хайгейт.
Мы решили, что съездим туда на следующий день, в воскресенье, и переночуем прямо там, если все сложится нормально. Это должно было стать финальным аккордом нашего потрясающе интересного кладбищенского путешествия. Затем нам нужно было прямым ходом двигать на вокзал и садиться на поезд, потому что срок действия единых проездных билетов подходил к концу.
Устроились мы в хостеле «Пикадилли» — здании, битком набитым такими же, как мы, небогатыми туристами, находившемся, впрочем, действительно в двух шагах от знаменитой одноименной площади. За пятнадцать фунтов с каждого нам предоставили четыре койки в восьмиместной комнате и право пользования коммунальными удобствами. Выполнив все необходимые формальности и отдав должное душу, мы стали прикидывать, чем стоит заняться в наш первый лондонский вечер.
— Я с удовольствием сходила бы на «Призрак Оперы», — сказала Лорена, уже успевшая переодеться в свой лучший, если так можно выразиться, вечерний наряд. — Театр здесь совсем рядом. Я видела на афише, что есть билеты по двадцать фунтов.
У меня к тому времени оставалась на руках как раз примерно такая сумма, вот только этих денег мне должно было хватить на пару дней — до возвращения домой. Поэтому я поддержал идею Лорены, но предложил друзьям сходить в театр без меня. Я предпочел бы потратить этот вечер на прогулку по Сохо, затем вернулся бы в хостел, воспользовался бы его малолюдностью в субботний вечер, немного отдохнул бы и что-нибудь почитал.
— Я, наверное, сегодня не в форме для мюзикла, — сообщила нам Алексия. — Я устала, а эти спектакли обычно очень длинные. Впрочем, если честно, мне этот жанр никогда особо не нравился.
Роберт, как всегда, заботливый и тактичный, поспешил поддержать Лорену:
— А я, пожалуй, с тобой схожу. Если спектакль действительно идет на сцене уже двадцать пять лет, то это чего-нибудь да стоит.
Пробродив по центру Лондона несколько часов, мы с Алексией вернулись в хостел «Пикадилли» где-то в начале двенадцатого. Я умирал от усталости, но прекрасно видел, что Алексия страшно нервничает и из-за чего-то переживает. Что ее волновало — я не знал. При этом на обратном пути в хостел девушка несколько раз заходила в телефонные будки, при этом не считая нужным сказать мне, что происходит и кому она собирается звонить.