Retrum. Когда мы были мертвыми
Шрифт:
Находилась ли она там на самом деле? Был ли это ее призрак или же просто видение, порожденное моим измученным, воспаленным сознанием?
Я с готовностью признался бы себе в том, что у меня порой возникают зрительные и слуховые галлюцинации, но у некоторых моих кошмаров были и другие свидетели. Роберт и Лорена заметили послание, начертанное на запотевшем стекле, слышали пение, разносившееся над причалами Собачьего квартала. Альба достаточно четко описала лицо Алексии, мелькнувшее в окне. Затем последовало очередное сообщение.
Интересно, фигура Алексии была видна только мне? Или же ее могли заметить другие пассажиры утренней электрички?
Ответа на этот вопрос у меня, естественно, не было.
Другой человек на моем месте, наверное, впал бы в панику, я же, наоборот, почувствовал, что в моем сердце вновь затеплилась надежда. Осознание того, что моя возлюбленная где-то рядом — пусть и в образе призрака, требующего отмщения, — заполнило пустоту, которая пожирала меня изнутри с того дня, когда неведомый убийца оборвал жизнь Алексии.
Я бросил взгляд на часы, висевшие на стене и громко тикающие. Перевалило за половину восьмого.
Я прекрасно понимал, что информацию и впечатления, полученные за эту долгую насыщенную ночь, мне придется осмысливать еще очень долго, но думать о чем бы то ни было уже не мог. Я встал, сам не понимая, что и зачем делаю, медленно поднялся по лестнице на мансардный этаж и открыл дверь в комнату Альбы. Здесь было еще теплее, чем внизу, в гостиной.
Через окна в наклонной крыше в комнату проникало достаточно много света. Я сразу же увидел, что в этом помещении царит полный порядок, наскоро осмотрел комнату и непроизвольно задержал взгляд на кровати. Альба лежала, уткнувшись лицом в подушку. По медленному, размеренному дыханию девушки я понял, что она крепко спит.
На цыпочках, стараясь не производить лишнего шума, я подошел к кровати. Несмотря на то что почти все тело Альбы было накрыто плотной простыней, я понял, что спит она обнаженной. От ее спины, остававшейся открытой и представшей моим глазам, исходил легкий аромат каких-то цветочных духов. Я, по правде говоря, и не заметил, когда Альба сменила дешевый резковатый одеколон на нечто более утонченное. Это зрелище и прекрасный аромат сделали свое дело. Мне вновь безумно захотелось поцеловать эту потрясающе красивую спину — как тогда, когда я помогал Альбе расстегнуть молнию на платье. На этот раз у меня не хватило сил сдержаться.
Я прикоснулся губами к спине Альбы между лопатками. Она чуть вздрогнула и стала просыпаться. Переворачиваясь на спину, Альба аккуратно укрылась простыней до самой шеи. Она действовала явно рефлекторно, а не продуманно. Девушка открыла глаза. Поймав на себе ее несфокусированный взгляд, я вспомнил, что линзы, спасающие от близорукости, как и очки, на ночь принято снимать.
— Как прошла ночь? — спросила она меня.
— В общем-то, неплохо, — произнес я просто для
— Доделал то, что собирался?
— «Доделал» — это громко сказано. Скорее серьезно продвинулся в решении вопросов, интересовавших меня, — соврал ей я.
— После такой ночи ты, конечно же, валишься с ног от усталости.
— Замотался я, конечно, изрядно, но самое интересное в том, что спать мне уже не хочется. Видимо, организм пересилил сонливость, да и не привык я спать в это время суток. Ты лучше полежи еще пару часов, а потом проснешься, и мы вместе позавтракаем. Я пока что-нибудь почитаю. Например, те же «Песни Мальдорора». У тебя эта книга недалеко?
Альба смотрела на меня во все глаза. По выражению ее лица я понял, что она не верит тому, что слышит.
— Подожди, я что-то не понимаю. Ты собираешься сидеть с какой-то дурацкой книжкой, когда у тебя под боком в постели лежит обнаженная девушка?
— Почему бы и нет? — ответил я, старательно делая вид, что не понимаю, о чем идет речь. — По-моему, картина вырисовывается просто на редкость романтическая.
— Всей романтике придет конец, когда я отлуплю тебя подушкой за хамство и бесчувственность.
Должен признаться, что больше всего Альба мне нравилась именно в те мгновения, когда переставала быть послушной девочкой-тихоней и проявляла характер. Вот и на этот раз ее недовольство стало решающим аргументом в пользу того, чтобы на время отвлечься от привидений и мрачных мыслей. Я начал раздеваться. Альба с любопытством поглядывала в мою сторону, хотя старательно делала вид, что это зрелище ее нисколько не интересует.
Сбросив с себя всю одежду, я сразу же забрался под одеяло, где был встречен жаркими объятиями Альбы.
Я просто горел. Меня сжигали желание, возбуждение и страсть.
За первой дюжиной коротких поцелуев, словно подаренных друг другу украдкой, последовал еще один — долгий и страстный. От этого мое пылающее сердце забилось еще сильнее.
Когда наши губы разомкнулись, Альба испуганно посмотрела на меня и сказала:
— Я еще никогда… В общем, у меня этого не было. Боюсь, что…
— Успокойся и ничего не бойся, — перебил ее я, — Во-первых, вовсе не обязательно, чтобы все случилось сразу именно сегодня. Мне с тобой и так хорошо.
— Что значит «хорошо»? Хорошо — и только? — переспросила Альба, делая вид, что обижена столь низкой оценкой близости с нею.
Чтобы не продолжать этот дурацкий и абсолютно бессмысленный разговор, я просто крепко прижал ее к себе. Наши губы вновь встретились и впились друг в друга.
Час откровений
Загадки придумываются для того,
чтобы со временем их разгадали.