Ретт Батлер
Шрифт:
— Тара! Нам надо спасти Тару!
Скарлетт вышла из ступора.
— Ретт! Боже мой, это ведь Тара!
Она метнулась к двери, и как раз в этот момент веерное окно над ней с треском и звоном лопнуло, а пламя стало лизать снизу крышу террасы.
Ретт поймал Скарлетт за талию и приподнял.
— Нет. Пламя слишком сильное.
Она брыкалась, пытаясь вырваться.
— Я не хочу терять Тару.
— А я — Богом клянусь — не хочу терять тебя! — Ретт оттащил Скарлетт подальше, и в это время огонь прорвался через потолок
Жар стал нестерпимым. Ретт, Скарлетт, Тэзвелл и Красотка отошли подальше.
Скарлетт гневно рыдала.
— Мы должны были попытаться, — колотила она Ретта руками по груди. — Хоть что-нибудь предпринять…
Огонь ревел, окна усадьбы Тара светились, как сатанинские глаза.
Раздался стук копыт: соседи.
Слишком поздно. Уже ничего нельзя сделать.
— О Ретт, — застонала Скарлетт. — Это Тара, Тара.
Безутешная, она уткнулась ему в плечо.
— Да, дорогая. Это была Тара.
Странный голос был едва слышен в реве огня:
— Мой день настал.
Из всклокоченной бороды оборванного старика торчали застрявшие веточки. Грязные засаленные волосы были спутаны. От близости к бушующему пламени на рубашке и рукавах спереди виднелись подпалины. В руке старик держал ржавый однозарядный дуэльный пистолет.
— Ретт Батлер, — бесцветным голосом повторил Исайя Уотлинг, — мой день настал.
Ретт отодвинул Скарлетт в сторону.
— Добрый вечер, Уотлинг. Вовсе ни к чему было поджигать дом моей жены. Я вышел бы, если бы ты попросил.
— Огонь очистительный… — бормотал Исайя.
— Не припомню, чтобы нуждался в очистительном огне, — сказал Ретт, — но я вообще не особенно религиозный человек. Ты, без сомнения, знаешь куда больше о его свойствах.
Старик собрал остаток сил и выпрямился.
— Ты убил моего сына, Шадру. Из-за молодого хозяина Броутонской плантации Ретта Батлера сегодня мой мальчик горит в аду.
Еще стуча зубами, Скарлетт выкрикнула:
— Прочь из Тары! Уйди от нас, презренное существо!
Ретт сказал:
— Исайя, если бы я не убил твоего сына, это сделал бы кто-нибудь еще. Шэд Уотлинг меньше всего был намерен умереть в своей постели.
— Как и ты, грешник.
Дрожащими руками старик поднял пистолет.
Ретт шагнул ему навстречу.
— Отдай пистолет, Исайя.
Красотка кинулась к отцу, крича:
— Папа! Папа! Прошу тебя! Не надо!
Выстрел был негромким, словно треснула ветка.
Красотка Уотлинг вздрогнула. Аккуратно подобрав свое розовое одеяние, чтобы никто не увидел ее босых ног, она опустилась на приступку и, промолвив: «Бедный, бедный папа», умерла.
Глава 60
ЗАВТРА НАСТУПИТ НОВЫЙ ДЕНЬ
Спустя многие годы миссис Мид и миссис Элсинг смогли наконец удовлетворить свое любопытство
Теперь, через девять лет после окончания войны, история Конфедерации отлилась в яркие и романтические мифы.
И некоторые неприглядные события, некогда вгонявшие в краску этих леди, вошли важной частью в семейные предания. Как миссис Элсинг излагала внукам: «Когда оккупировавшие Джорджию янки направо и налево вешали смельчаков, придуманный Красоткой Уотлинг выход спас вашего деда от виселицы. Вы даже представить себе не можете!»
Причем удивление легковерности янки миссис Элсинг росло от раза к разу: «Янки и впрямь поверили, что Хью Элсинг мог устроить драку в публичном доме! Уму непостижимо!»
Но легенда — одно дело, а само подобное заведение — совсем другое, и когда экипаж обеих леди остановился возле него, те чуть было не приказали кучеру ехать дальше. Однако испытали большое облегчение, увидев многих своих знакомых, вполне респектабельных граждан, среди тех, кто пришел почтить память самой известной падшей женщины Атланты.
Правду сказать, они оказались разочарованы. Впоследствии миссис Мид говорила друзьям:
— Надо же, гостиная мисс Уотлинг была вполне респектабельна!
Хотя миссис Элсинг, которая терпеть не могла французский стиль, была с ней не согласна:
— Слишком изу-кра-шена, дорогая. Слишком.
«Красная Шапочка» не изменилась с тех пор, когда тут развлекались офицеры-конфедераты, и теперь ветераны пришли почтить память своей молодости. В неожиданном и неловком сочетании, как уважаемые, так и совершенно ничьего уважения не заслужившие жители Атланты ждали бок о бок на дорожке, окаймленной пахучими розами Красотки.
Макбет приветствовал всех — и знакомых, и незнакомых — одинаково:
— Доброе утро, сэр. Доброе утро, мэм. Рад, что вы смогли нас посетить в этот печальный день.
Внутри любопытные рассчитывали увидеть пестрых попугаев и экзотичных фламинго, а вместо этого встретили неприметных синичек: куртизанки Красотки облачились в траур.
Несколько ныне респектабельных матрон работали здесь в годы войны. Миссис Джеральд Д. тогда была развеселой мисс Сюзанной, а Крошка Забава стала теперь миссис Уильям П. Ни словом, ни жестом не выдали куртизанки, что узнали бывших товарок.
Подручные гробовщика доставили пятьдесят стульев с прямыми спинками, а мебель из гостиной Красотки перенесли наверх. Гроб установили на козлах и задрапировали черным крепом, украсили множеством венков и букетов.
Саму Красотку положили в гроб в платье серого шелка старомодного покроя. Распущенные волосы лежали веером на белой шелковой подушке, руки были благочестиво сложены на груди. Она выглядела словно девочка, надевшая бальное платье матери. Широкая красная лента с надписью черными буквами «Возлюбленная» была наброшена на гроб.