Реванш. Трилогия
Шрифт:
Провести разведку. Подготовить акцию. Грохнуть врага родины. Надежно закопать труп. Все. Работа сделана. А результат ноль. Результат ведь бывает не от самой акции, а от раскручивания, от афиширования акции. Пропал человек, и все тут. Ищут его, знакомых расспрашивают, на родину звонят, а причину не знают. Если и подозревают что, так не ясно, почему пропал. Информации нет. Страха перед сопротивлением тоже нет.
Двойственность. Ловушка. Будешь оставлять трупы на месте, будешь раскручивать себя — получишь результат, иноземцы будут уезжать, но и сам попадешь в прицел. Опыт говорит, что в таком случае долго не живут. Да, есть у нас в
После очередного успешно придушенного на окраине коттеджного поселка гастарбайтера из солнечного и голодного Узбекистана ребята задумались. Воевать так, как они, можно долго и с нулевым результатом. Идти взрывать мэрию? Тоже не выход. Решение было принято после долгих споров — редкие, точечные снайперские удары по узлам враждебной структуры.
Соратники три месяца собирали материал на Эдика Махмудалиева. Осторожно, через пятые руки, чтоб самим не засветиться, составляли подробное досье: привычки, обыкновения, слабости, любимые развлечения, распорядок дня. И все ради одной вечерней вылазки в пригородный парк. В акции участвовали два человека, а прикрывали их пятеро и с оружием. Эдик ведь мог взять с собой охрану, его быки тоже были не прочь порезвиться с молоденькой девочкой на природе. Романтика.
Не взял. Не взял охрану. Один хотел поохотиться. Посему и прожил на четверть часа меньше. Именно столько времени потребовалось бы, чтоб подтянуть резерв и перестрелять бандитов.
Несмотря на опасения кое-кого из соратников, акция прошла успешно. Камешек подтолкнул лавину, запустил процесс. Криминала в городе стало немного меньше. Полиция постаралась и подчистила растревоженное осиное гнездо. А самое главное: нашли убийцу Эдика Черного! Официально труп повесили на лидера конкурирующей группировки, в свое время прилюдно обещавшего повесить Эдика за яйца и имевшего несчастье погибнуть в перестрелке по поводу раздела наследства покойного Махмудалиева.
Время шло. В конце сентября ребята собрались на очередную встречу. Как обычно, на даче у Леши. Встретиться, поболтать, поделиться новостями за бокалом пива, попариться в баньке. Старые добрые мужские развлечения. Шашлык пожарить. Куда уж без него.
— А не пора ли нам вновь выкопать топор войны? — Женя первым поднял животрепещущий вопрос.
— Кого будем умиротворять? — хохотнул Марат.
— Есть одна мысль. Подрезать некоего Шаронова, нашего всеми любимого первого заместителя мэра по городскому хозяйству.
— Мысль действительно интересная, — согласился Денис. — А что это даст?
— Как что? Он же городское хозяйство развалил, все себе хапает.
— И что? — хмыкнул Сергей. — Что это изменит?
— Ничего, — кивнул Марат.
— Я даже больше скажу, — громко прошептал Денис, подавшись вперед, — Шаронова скоро снимут. Он и так всем надоел. Мы не успеем его убрать.
— Так нам два дня надо, — не унимался Женя. — Живет он в Белоусе. — Имелся в виду коттеджный поселок в пригороде. — Дом на окраине. Сигнализации нет. Спокойно вечерком вломимся, решим проблему и уедем.
— И ничего не изменим, — вздохнул Марат, он тоже все понимал. — Что будет дальше?
— Решат, что убили за долги, за кидалово, еще за что. Мы не изменим ситуацию, акция не приведет
— Так что делать? Сидеть, пиво пить, пока страна гибнет? — Женя грохнул кулаком по столу. Хорошо приложил, так что тарелки и стаканы попрыгали.
— Не давать убивать русских. Мы русские? Вот давайте сначала не дадим себя убить.
— Русские, говоришь? Я вот уже не знаю, русские мы или нет. Что там по зомбильнику и в газетах брешут: нет такой нации? Всякочеловеческий сброд, разномастная толпа, скифы, татары, финно-угры, чухня всякая, сколоченная в одну орду скандинавскими князьями, татарскими царями и немецкими императорами. Русский язык, привычка носить штаны, православие, самодержавие даже негра делают русским.
— Брешут! Им за это платят, вот и брешут. Людьми без роду-племени, забывшими свой род, свою кровь, легко управлять, с них легко стричь налоги, легко добиваться их одобрения, в случае надобности их легко бросать на пулеметы. Есть заказ на ругиянскую идентичность, есть цель сделать нас всех аморфной толпой — они это и делают.
— А нам тогда что делать? Как быть?
— Нам остается только жить, растить детей, воспитывать их достойными нас и наших дедов, держаться вместе и не подставлять наших, — ответил Алексей. — Стараться делать хорошие, добрые дела.
— Когда они устраивали погромы в Баку, мне было все равно, я не из Баку. Когда они резали людей в Средней Азии и на Кавказе, мне было все равно, я живу в Ругии. Когда они пришли в Москву, я не протестовал, ведь я не москвич. Когда они пришли мстить, я молчал, я ведь их не трогал. А когда они пришли за мной, некому было больше протестовать. Некому было встать рядом со мной, — проговорил Марат.
— Сильно сказано. Откуда это?
— Один немецкий пастор по поводу гитлеровцев сказал, — заметил Денис.
На этом спор и завершился. Соратники пришли к выводу, что не стоит спешить лезть в петлю. Надо выжидать, ловить момент, если бить, то так, чтоб одним ударом запустить механизм разрушения, разрушить целую структуру, уничтожить банду, а не одного бандита.
— Мы живы, мы не сдаемся, и это уже хорошо, — пробормотал Денис.
А ведь Леша верно сказал: детей надо растить. Вон у него уже двое, денег в семье немного, простой оперативник, не бизнесмен, не «оборотень» в погонах, а семью тянет. Денису стало стыдно. Здоровенный лоб, зарабатывает хорошо, возраст за тридцать, а до сих пор один. Да еще себя «русским националистом» называет. Какой ты к черту националист, если сам о будущем своего народа не думаешь? Кому собрался свою кровь, свою веру, свою землю передавать? Некому. Так и получится, что наследовать Денису будет не родной сын, которого нет, а неведомый козлопас с далеких гор, у которого, может, мозгов не больше, чем у шакала, по-русски не говорит, но зато у него пятеро братьев, восемь детей и две жены.
Недели через две Денис как бы между делом предложил Лене переехать к нему.
— Это официальное предложение? — Девушка отступила на шаг и сложила руки перед собой.
— Ну, я пока не знаю. Это очень серьезное дело, я пока не уверен. — Денис сам ненавидел себя таким мямлей, но других слов не было. Язык примерз к гортани, еле ворочался, мозги скрипели, как заржавевшие.
— О боже! Я столько ждала! И тут этот неандерталец соизволил сделать предложение.
— Лена, а давай просто, без лишних слов? Поживем вместе, посмотрим друг на друга, привыкнем. Вдруг это все серьезно.