Реванш
Шрифт:
Я вдруг понимаю, чего она хочет от меня, и волна желания вспыхивает вокруг моего тела, как пуля, выпущенная из пистолета. Она хочет, чтобы я сжал её горло. Мои пальцы рефлекторно сжимаются, всего на секунду, глубокая пропасть удовлетворения зияет в моей груди, но затем я отрываю свою руку, сжимая ее в болезненный кулак.
— Нет. Ни хрена. Я этого не сделаю, — тяжело дышу я.
Сильвер хватает меня за руку и снова прижимает ее к своему горлу.
— Сделаешь. Я хочу этого.
На этот раз я отодвигаюсь от нее всем телом, не доверяя себе, чтобы придерживаться своего
— Ни хрена. Мы не будем втягиваться в эту ерунду с демонстрацией силы, Сильвер. Поверь мне. Ты этого не хочешь.
На ее лице появляется ошеломленное выражение растерянности.
— Поверь мне. Я хочу этого.
— Сильвер…
— Ты разве не делал этого раньше?
— Конечно, я уже делал это раньше.
— Тебе ведь нравится это? Тебя это заводит?
— Не имеет значения, заводит ли меня это. Это не... это неправильно. Во всяком случае, не для нас.
Растерянность на ее лице исчезает в мгновение ока, быстро сменяясь болью.
— Значит... ты уже трахался с другими девушками и был груб с ними. Тебе это нравилось, это заводило тебя, но ты не будешь делать этого со мной, потому что... потому что, я слишком сломлена?
— Нет, Сильвер. Ты ни хрена не сломлена. Я знаю это больше, чем кто-либо другой.
— Тогда что? Почему ты этого не сделаешь, даже если я тебя об этом попрошу?
Черт, я ненавижу то, как она смотрит на меня. Как будто я поклялся, что могу дать ей что-то, что для нее важно, а теперь отказываюсь от своих слов. Тяжело вздохнув, я возвращаюсь к ней, беру ее лицо в свои руки и снова целую. Облегчение захлестывает меня, когда напряжение в ее мышцах ослабевает, и она расслабляется рядом со мной. Я не хочу ее разочаровывать, не хочу ее подводить. Я также не хочу делать то, к чему она думает, что готова, только чтобы напугать ее до смерти и отправить по спирали головой вперед в какой-то темный гребаный кошмар посттравматического стресса, из которого она никогда не выйдет.
Моя логика, похоже, становится очевидной, приобретает какой-то смысл, потому что Сильвер отстраняется, прижимается лбом к моей груди и говорит:
— Я не глупа, Алекс. Не нужно обращаться со мной как с фарфоровой куклой. Я знаю, чего хочу.
Я провожу рукой по ее волосам и кладу подбородок ей на макушку. Это чертовски жестоко. Моя кровь — это расплавленная лава в моих венах. Моя эрекция теперь так тяжела и болезненна, что я хочу взять ее прямо здесь, где мы стоим.
— Ладно, тогда объясни зачем тебе это нужно? — спрашиваю я.
Я должен это знать. Если она не сможет дать мне разумный ответ, то я ни за что не буду думать о том, чтобы сделать что-то подобное с ней.
Поначалу мне кажется, что я поставил ее в тупик; она долго молчит. Но затем ее ровный голос нарушает тишину.
— Я не хочу чувствовать себя разбитой. Я хочу чувствовать, что контролирую свое собственное тело. Меня возбуждает мысль о том, чтобы отдатьcя тебе, зная, что ты можешь сделать со мной абсолютно все, потому что я доверяю тебе и знаю, что ты никогда не причинишь мне вреда, но риск этого... риск возбуждает меня, Алекс. Это то, что тебе нужно было услышать?
— Не говори мне
Она снова берет меня за руку, но на этот раз не пытается обернуть ее вокруг своего горла. Решительно засовывает её между нашими телами, вниз, между своих ног. Я реагирую так же, как реагировал бы любой пылкий мужчина. Я провожу пальцами по складкам ее киски, находя клитор, и я мгновенно чувствую доказательства. Она не просто мокрая; внутренняя сторона ее бедер скользкая от желания.
— Твою мать, — шиплю я сквозь зубы. — Срань господня, Сильвер.
— Я думала о тебе сверху, когда трогала себя. Думала о том, как ты меня удерживаешь. Я думала о твоей руке на моей шее, которая отрезала мне доступ воздуха, пока ты трахал меня так сильно, что я видела звезды. А теперь ты мне отказываешь.
Если бы мне пришлось пройти тест на трезвость, я бы, бл*дь, провалился. Я опьянен Сильвер. Под кайфом от нее. То, как она говорит, то, как она дергает меня за ниточки, то, о чем она меня просит... ненавижу, что все это так сильно на меня влияет, но я ни хрена не могу отрицать этого. Я хочу доминировать над ней. Я хочу владеть ее телом. Хочу обладать ею так, что это кажется новым и немного пугающим даже для меня, черт возьми, и если я начну…
Господи, прости меня, но я уже не остановлюсь.
— Алекс, я... мне это нужно, — шепчет она. — Пожалуйста.
У меня есть пределы. Есть границы, которые даже я не могу пересечь, но, когда Сильвер умоляет меня о чем-то с таким отчаянием в голосе, я не могу, черт возьми, сказать ей «нет». Когда она просовывает свою руку под резинку моих штанов и хватает мой член, всхлипывая, когда сжимает свои пальцы вокруг меня, я знаю, что собираюсь уступить ей. Я не должен этого делать, черт возьми. Это так чертовски опасно, и это может поставить под угрозу все, что у нас есть, но я чертовски потерян в ней.
Я провожу большим пальцем по ее губе, рыча, как дикая собака, когда проталкиваю его ей в рот, мимо зубов, и прижимаю ее язык, чувствуя, как она дрожит напротив меня.
— Скажи только слово, Сильвер. Скажи слово, когда с тебя хватит, потому что я... я не знаю, как остановиться.
Через секунду моя рука уже сжимает ее горло. Основание ее черепа вплотную прижато к стене спальни, и мои пальцы входят в ее киску, толкаясь вверх внутри нее. Сильвер широко распахивает глаза, когда я крепче сжимаю ее шею, и издает напряженный отчаянный стон, когда я наваливаюсь на нее всем своим весом, отчего ей становится трудно дышать.
Она двигает свою руку вверх и вниз по моему члену, и он так тверд и так чертовски набух, что кажется, будто он вот-вот взорвется. Сильвер уже не сдерживается. Она дрочит мне так сильно, что это действительно больно, но боль только подстегивает меня, заставляя реагировать в том же духе, трахая ее пальцами, пока ее спина не выгибается, а глаза плотно закрываются, ее лицо становится тревожно-малиновым, видимым даже в темноте комнаты.
— Я хочу тебя, Алекс. Бл*дь. Пожалуйста. Мне нужно, чтобы ты был внутри меня прямо сейчас. Я не могу этого вынести. Мне нужно кончить.