Ревенант
Шрифт:
— Я всё ещё не понимаю, о чём ты говоришь, — сказала она, когда двери захлопнулись.
Здание сотряс гром.
— Ты всерьёз вознамерилась продолжать отрицать, что ты… вирмин?
По спине поползли мурашки, а в голове всплыли слова Бейна.
«Я чувствую приближающуюся смерть. Блэсфим, она окружает тебя. Смерть близиться и её не остановить».
Она труп. Единственный вопрос: убьёт ли её Ревенант быстро или медленно. Милосердно или болезненно. В любом случае, терять было нечего.
— Ты меня винишь? — спросила она, проклиная дрожь в голосе. — Ты — ангел, и ради увлечения убиваешь таких, как
— Твоего отца? Кто он, чёрт возьми?
— Ангел по имени Рифион, — отрезала она. — Ты его убил.
— Рифион? — Ревенант рассмеялся. Ублюдок хохотал. — Ты его вообще знала?
— Никогда его не видела, — выплюнула она. — Потому что ты убил его ещё до моего рождения.
— Кто сказал?
Она встала перед ним, сжав кулаки. Может, прежде чем он её раздавит, как букашку, она успеет ударить его.
— Моя мать.
— Тогда твоя мать солгала. — Он оскалился, клыки теперь были намного больше. — Я не удивлён. Дочь вся в мать, да?
— Ты ничего не знаешь о моей матери.
— Нет? Она падший ангел, твой пациент, так? Она, когда увидела меня в больничном коридоре, испугалась и убежала, потому что знала, кто я. Это она писала тебе, поэтому ты тут же меня возненавидела.
Не было смысла отрицать это. Она могла лишь впустую угрожать или молить о жизни матери.
— Оставь её в покое, — взмолилась она. — Прошу. Она ничего не сделала…
— Она солгала тебе. — Казалось, он смаковал эту фразу.
Блас стиснула зубы и прорычала:
— Нет. Она любила моего отца и хотела, чтобы я его узнала, но у меня не было даже шанса, потому что ты убил его!
— Да-а-а, — протянул Ревенант. — Убил. И наслаждался каждой секундой. — Он сложил крылья, и буря вокруг него утихла. — Тебе повезло, что ты его не узнала. — Он говорил прямо ей в лицо. — Когда я поймал его, он молил оставить его в живых.
— И? — Она сильно толкнула его в грудь, но с тем же успехом могла пытаться сдвинуть дом. — Кто бы ни молил?
— Я.
— Ну, рада за тебя. Но не каждый великий и могучий Сумеречный Ангел с чёрным сердцем.
Он фыркнул.
— Он не просто молил, а предложил сделку. И знаешь, на что хотел обменять свою жизнь? — Он не дал ей и шанса спросить. — На жизни твоей матери и тебя.
— Я тебе не верю.
— Нет? Ну, так поверь. Он, как дитя, рыдал, говорил, что скажет, где прячется его пара, беременная дочерью-вирмином, если я его пощажу, — Ревенант выплёвывал слова, как пули, каждое из которых поражало жизненно важный орган Блас, заставляя её отступать. Он поводил плечами, идя следом, надавливая и не давая возможности уйти. — Сказал, что может поведать мне всё о махинациях, в которые вляпалась твоя мать с ангелом по имени Стамтиэль. Откуда я это знаю, если не твой отец выболтал всё, как испуганный ребёнок? Он был готов отдать тебя, чтобы спасти свою шкуру. Вот кого я убил. Жалкого труса, который не заслуживает семьи, а не ангела, породившего вирма.
— Нет, — прошептала она.
Она споткнулась о валяющийся стул, и едва не упала. Но Ревенант успел схватить её за руку и удержать. Как по-джентельменски не дать Блас упасть, хотя вскоре он её убьёт. Хотя, даже смертники заслуживают последнюю трапезу перед виселицей.
— Да, —
Она хотела продолжить отрицать. Должна была. Но, даже качая головой в неверии, всё встало на свои места. Что-то в том, как её мать рассказывала об отце, было не так. И Блас очень редко могла уговорить мать рассказать о нём. Глубоко внутри, версия рассказа о жизни и смерти её отца, поведанная Ревенантом, вызывала больше отклика. Но если Ревенант говорил правду, то её отец прожил дольше, чем говорила мать. Блэсфим могла с ним встретиться. Узнать. Спасти.
— Даже если я тебе поверю, всё равно, ты ведь его убил. Ты сам говорил, что охотишься на вирмов. И ожидал, что я стану надеяться на твоё милосердие, если скажу правду? Тебе чертовски хорошо известно, что для вирма одинаково опасны и ангелы и падшие. Обеим сторонам отдан приказ убивать нас. Таково правило, Ревенант. Чёртово правило. Так, скажи, Истребитель, будь ты на моём месте, что бы сделал?
Наступила тишина, прерываемая лишь предупреждением о нарушении из громкоговорителя. Блас надеялась, что служба безопасности не попытается проникнуть внутрь, потому что не сомневалась в способности Ревенанта лишь силой мысли убить каждого. Наконец, чёрный цвет из глаз пропал, и Ревенант кивнул.
— То же самое, — мрачно произнёс он.
Она облегчённо выдохнула, хотя и не догадывалась, что задержала дыхание. Блас удалось успокоить злость Ревенанта, появившуюся из-за лжи. Но то, что теперь его не окружали гром и молнии, не означало, что он прямо здесь не убьёт её.
— И что дальше? — Она посмотрела на выход, словно у неё был хоть шанс на побег. — Ты меня убьёшь?
Его эффектные крылья, сложенные за спиной, исчезли.
— За ложь или за то, что ты вирм?
— Полагаю, и за то и за то. — Как мило, что они могли так вежливо обсудить её кончину.
— Три недели назад, я бы безоговорочно прикончил тебя, — произнёс Ревенант ледяным и твёрдым голосом. — Тогда я считал себя падшим ангелом, чья задача состоит в убийстве вирмов… и всех существ, считающихся мерзостями. Сатана ненавидит полукровок.
— А сейчас? — Она сильно дрожала и проклинала себя за то, что не только страх правил балом. Просто находясь так близко от Ревенанта её сердце колотилось, а внизу живота разливалось тепло… сумасшествие, не правда ли? Поговорим о противоречиях. «Прошу, не убивай меня. Но если всё же должен, сначала доведи меня до оргазма, а?» И Блэсфим даже не могла обвинить чары Неистинного ангела, потому что, если верить Джем, их практически не осталось. И, когда Блас кинула взгляд на шрам, её опасения подтвердились. Он почти исчез, осталась лишь едва заметная белая полоска над синей веной у основания ладони.
— Сейчас… я не знаю. — Он стиснул кулаки, словно сдерживая желания придушить Блас.
Закрыв глаза, она помассировала виски, желая вот так же помассировать мозг и заставить его работать.
— Что ты имел в виду, говоря, что спас мою душу? — Открыв глаза, она натолкнулась на странный взгляд Ревенанта
— Я не дал тебе убить Люцифера.
У неё сердце убежало в пятки. Господи! Он знает? Откуда? Она открыла было рот, чтобы возразить, но это означало очередную ложь. Так что Блас поддалась возмущению.