Реверанс со скальпелем в руке
Шрифт:
– А что потом - дальше? – ровно интересуюсь я.
– Потом я изложу свои предложения, надеясь на его и ваше благоразумие.
– Мадам… - напряженно доносится из-за стола.
– Мсье полковник… - понимаю я, что рефери нам не нужен. Слишком личным становится разговор. А если даже «драка» и случится – это только наше дело.
– Бригадный генерал и мастер гардероба королевы, - мягко исправляет меня ла Марльер.
– Поздравляю, - глубоко втягиваю я носом воздух – истерический смех сейчас не ко времени: - Наверное, вы долго шли к этому.
– Несомненно –
– Да - наедине, если можно, - встаю я.
Что-то там ворчит герцог. В ушах шумит кровь, язык чешется… Это черт знает какие нервы! Бесят все эти приличия! Реверансы со скальпелем в руке… Здесь и правда - красивое, но и страшное время. Чего стоит тот же контактный бой, когда холодная сталь - прямо в тело! Мой скальпель тоже своего рода колюще-режущее... Это оружие из той моей жизни, созданное чтобы спасать. Меня он может и не спасёт, но капельку уверенности, которой так не хватает, точно придаёт. Я сжимаю его крепче, что не остаётся незамеченным.
– Вы не раз доказали, что являетесь незаурядной женщиной, мадам. Но, судя по последним событиям, все же способны на импульсивные поступки. Я надеюсь на вашу разумность и прошу не делать глупостей, - настораживается де Роган.
– Понимаю, насколько сильно вы меня боитесь – вышли против слабой женщины вдвоем. Но граф, надеюсь, рискнет - один на один, - выхожу я из кабинета. Сзади раздаются шаги графа. Смелый, собака… И опять глухой удар в стену. И я опять завидую ему – ох, я бы тоже!
Мы медленно идем по дорожкам маленького парка. Ходим туда-сюда… он действительно небольшой – дворцовая территория. И просматривается насквозь. Голые ветки уныло роняют редкие холодные капли - только что закончился тихий дождь. Я кутаюсь в огромный палантин и говорю, говорю… доходчиво, разумно, без нервов – как просили. Рассказываю, как не хотела для Франсуа участи бастарда, насколько близки были сын и отец и как тяжело перенес мальчик потерю. Привожу все мыслимые доводы против того, чтобы ставить Франсуа в известность об отцовстве графа. Он внимательно слушает и во мне просыпается надежда – вспоминаю, как Рауль называл его достойным человеком, как хорошо относится к нему Дешам. Я с надеждой заглядываю ему в глаза и даже улыбаюсь.
И тут он показывает зубы:
– Не надейтесь, я не отступлюсь, мадам, и только от вас зависит сделать это известие для мальчика безболезненным. Франсуа нужен мне и Дому и Дом его получит. Каким образом, вас не должно трогать, но он получит в итоге имя де ла Марльеров, замок во владение в Изере подле Гренобля, а после моей смерти и графский титул. Ради того, чтобы больше быть с сыном, я на время оставлю войска, сейчас это возможно – ныне мой полк влит в состав Фландрских волонтеров.
– А как же «мастер гардероба»? – вырывается с бессильной злостью и желанием уколоть. Но шпилька не замечена, сейчас другое время… Граф отвечает со всей серьезностью:
– Должность формальна и моего присутствия в Версале не требует.
И кто его знает… но шутить по
– Новость искалечит Франсуа душевно, мсье. Он уважает и любит меня, как мать. Его отец умер. Что останется у него после того, как он узнает обо мне такие вещи?
– Я найду слова, полностью оправдывающие вас в той ситуации и обеляющие в его глазах.
– Это возможно для человека взрослого, но ребенок еще не готов к таким откровениям. А как вы сами будете выглядеть, не подумали? – теряла я терпение.
– Он уже не ребенок, мадам. Я…?
– помолчал он, - я безусловно буду выглядеть не лучшим образом. Но постараюсь быть с ним максимально откровенен – правда не так и страшна. Случилось недоразумение. Мы с вами совершили ошибки – я должен был сразу же, как только понял своё заблуждение, просить вас о прощении, вы – открыться в том, что ждете ребенка.
– Чтобы он стал бастардом? Это было бы!
– Вы не дали нам и шанса – узнать, что бы могло быть, - тяжело роняет он. Видно, что ему и правда трудно говорить. Он останавливается и, пристально глядя мне в глаза, медленно подбирает слова: - Я запретил себе тогда думать о вас. Уже понимал, что раздражение и неудобство, которое вы вызываете своим присутствием, могут иметь неправильную природу. Этот больной тянущий интерес легко мог перерасти во что-то большее. И я запретил себе его – мне нужен был сын, а его, я считал, могла дать только Генриетта-Луиза. Но вы обязаны были сообщить мне!
– Вы забрали бы его еще тогда. Я прошу вас услышать – сын любит и уважает отца, он только недавно пережил эту потерю!
– Я тоже уважал виконта - знал его в молодости, - удивляет меня граф, - больше того - мы оба были ранены под Маастрихтом. После уже не встречались. А до этого общались в офицерском обществе – он был тогда в драгунах. Но я владел полком, а он служил ротным капитаном, несмотря на высокий титул его Дома. Преимущества, которые получает наследник рода, я предлагаю и нашему сыну. Услышьте и вы меня, мадам! А имя виконта де Монбельяр всегда будет почитаемо в нашей семье.
– Семье… - горько улыбаюсь я, - вы сейчас всерьез уговариваете отдать единственного сына в вашу семью? И остаться с чем?! – срываюсь я, - вы не докажете своё отцовство! Нет способов сделать Франсуа вашим наследником.
– Франсуа будет моим наследником и это случится независимо от вашего желания, - со злостью чеканит он, - Дом Монбельяр не станет воевать за чужую кровь. Но дело не в этом – я прошу вас пощадить сына, ему нужна ваша поддержка. У меня нет выхода, и я не отступлюсь. Повторюсь – только от вас зависит сделать эту новость менее болезненной. Но нет, так нет. Он мужчина, вынесет и это – в будущей жизни, даже с моей поддержкой, его ждет достаточно испытаний и трудностей. Пора к ним привыкать. Но вы могли бы жить рядом с ним, уехать вместе с нами… - отвернулся он и повел шеей, будто плотно завязанный на шее шелковый шарф душил его.