Реверс
Шрифт:
— Фасолькина мать ты обалдела?! — возмутился он, отрывая мои ладони от лица. — Дура! — рявкнул, утирая слёзы с закрытых глаз, так мне его сейчас видеть не хотелось, что я зажмурилась, — Шуток уже не понимаешь? — мягко спросил он.
Тут я заморгала часто, пытаясь смахнуть с ресниц слёзы, чтобы всё же увидеть лицо Антона. Он сидел голышом передо мной, недовольный моими слезами.
— Шуток? — переспросила, шмыгнув носом.
Отлично же у нас первый день жизни в браке начался, может и правда, хорошее дело браком не
— Я его дарителю сдал, сам подарил пусть доставкой сам и занимается. Такая дура в мою машину не влезет. Хочешь Игорю позвоню спросим, где твоя плюха? Вообще-то, он её ещё ночью должен был доставить к нам домой.
— Что, и голова на месте? — спросила с детским недоверием.
— Очень хотел оторвать, но сдержался. — фыркнув, произнёс Антон, — Ты меня удивляешь Агата, перепугала так, послушай. — он взял меня за руку и приложил её к своей груди.
Сердце у него действительно билось невероятно быстро, отдавалось гулким боем мне в ладошку.
— Ты просто так серьёзно отвечал ещё и со сна, я не могла усомниться. — бросилась к Антону на шею и тут же он подмял меня под себя, целуя шею и скользя рукой по бедру под полы халата.
— М-м-м. Да ты без трусиков… — замурчал довольно, не найдя от них резинки на талии, — Так жаль, ещё вчера засыпал представляя, как сниму их утром… — шепча это прикусил мочку, сжимая руками и весом тела так, что о медведе я и думать забыла.
Я уже расслабилась, нежась в его руках, как он резко сорвался с места, выдернув меня с дивана, подхватил на руки, словно я совсем ничего не вешу и понёс в спальню.
— Подумаешь брачная ночь, — фыркнул Антон, — У нас будет брачный день.
— Утро. — хохотнула я.
— Неа, день Алиева. Целый день, я бы даже сказал сутки. — он самодовольно улыбнулся и опустил меня на кровать.
Лёг рядом со мной, подтягивая ближе к себе, коснулся губами губ и довольно зарычал, тут же целуя меня страстно и требовательно. Антон обрушился на меня со всем желанием, частым дыханием лаская слух.
Упёрлась бедром в пах, он закинул мою ногу себе на талию, придерживая рукой, обхватив меня крепко, прижал к себе, тёплым дыханием около уха разнося по телу желание отдаться, растворяясь в нём.
И жаркий шёпот…
— Жена… Моя… — обволакивающий своими прикосновениями, словно горячий воздух, бросая в жар.
Руку утопил в волосах на затылке и притянул меня к себе, накрывая мой рот своими губами, жадно вторгаясь языком, пленя требовательным поцелуем.
Одновременно свободной рукой развязал пояс халата и коснулся напряжённого соска пуская по моему телу ток, спустился ладонью по моей ноге, щекоча кончиками пальцев, сбивая, осаживая нарастающее желание.
Антон со страстью сжал рукой моё бедро, чуть слабей, чем так, чтобы до синяков.
— Моя. — произнёс снова, оторвавшись от моих губ.
— Твоя, только твоя… — шептала как в бреду, охваченная желанием быть одним дыханием, жизнью, миром, всем и в этот же миг Антон ворвался в меня.
Подалась вперёд, нутро горело, пульсировало жаждой, от всё
Глава 13
Наши дни…
Я провела в больнице чуть больше суток, прежде чем мне поставили окончательный диагноз. Межрёберная невралгия, вызванная нехваткой витаминов и стрессом. Только если в случае дефицита витаминов ещё можно было что-то сделать, то в случае стресса, в котором я находилась последний месяц врачи были бессильны. Конечно, приступы купировали, меня выписали с двумя баночками витаминов и успокоительных. Последние не особо-то помогали только спать хотелось, пожалуй, в этом и был их плюс. Я пила эти таблетки три раза в день и засыпала несмотря на переживания стоило лишь опустить голову на подушку и подтянуть колени к груди.
Время шло быстро, Ваня привык к новому дому и месту окончательно и в силу возраста не обращал внимания на разницу в общении между мамой и папой. Евгений в моём присутствии всегда держался обособленно. После моей выписки из больницы ни разу не было случая, чтобы он как-то контактировал со мной в момент нашего с Ваней общения. Мы не дурачились, как это было с Антоном, не ходили втроём гулять, всё было не так. Из-за этой дистанции уже моё воображение не работало, я пожалела о своём решении не объяснять Ване что Евгений ему не отец, а дедушка.
Похоже, я была на гране очередного стресса, ещё не выбравшись из предыдущего, но именно в этот момент Евгений позвал меня на разговор в свой кабинет пока Ваня спал после обеда. Уже месяц мы находились на вилле Видова не зная ни в чём отказа.
— Присаживайся Агата. — он откатил большое кресло от стола, как только я переступила порог кабинета и сам обойдя стол сел на своё место.
— Что-то случилось? — Игорь сообщал, что дело по убийству Антона находиться в мёртвой точке и ждала, что разговор пойдёт о том, что нам с Иваном пора вернуться в Москву, погостили и хватит.
— Да. Ещё вчера я получил письмо по факсу, не хотел тебе говорить перед сном. — Евгений опустил глаза в стол и медленно подцепив пальцами край листа, нехотя протянул его мне.
Тяжёлый вздох Видова не предвещал чего-то хорошего, но лечение, назначенное арабскими врачами, дало плоды. Жжения в груди я не почувствовала даже в момент волнения. Дышала свободно, и боли не было. Только страх и отчаянье.
— Это… — пробежалась по нечётким серым строчкам, написанные от руки, их явно копировали с плохого ксерокса, пришлось постараться, чтобы вслух прочесть; — Я, Аверин Алексей Олегович первого июня тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения, чистосердечно признаюсь в заказном убийстве Алиева Антона Евгеньевича… — мой голос задрожал, и я перестала читать вслух, я вообще перестала читать, вернув бумагу Евгению.