Ревет и стонет Днепр широкий
Шрифт:
Бой предстояло вести врукопашную.
На кузнеца Велигуру было возложено обеспечение резервами. Он должен был бегать по селу и сзывать, а то и просто гнать из хат старого и малого, кто пригоден к бою, придерживаясь, разумеется, классового принципа: сезонных, безземельных и чиншевиков, все достояние которых составляли, сверх аренды у графа, лишь три аршина земли, когда упокоятся, да скотины — вошь в кожухе.
Противник укрепился на территории графской экономии.
Кто этот противник, известно не было.
— А бес его знает, — отмахивался Тимофей Гречка, когда дядьки приставали как банный лист, допытываясь: против
Тимофей Гречка был избран председателем Бородянского ревкома. Кроме него членами Военно–революционного комитета были: Вакула Здвижный, кузнец Велигура, батрак Омелько Корсак и капрал Олексюк — галичанин из австрийских военнопленных.
Донцы, охранявшие имение графа Шембека, отправились к себе на Дон. Гайдамаков Центральной рады вызвали в Киев — в связи с брошенным генеральным секретариатом кличем: «За спасение Украины!» И Бородянский ревком решил воспользоваться удобным случаем, разделить графскую землю, пока в графской экономии нет вооруженных сил.
У Тимофея Гречки был еще особый интерес: землю поделить как можно скорее, потому что его, Тимофея Гречку, как раз выбрали от Бородянского совета депутатов делегатом на съезд Советов в Киеве; он должен был через три дня ехать — и побаивался, что без него люди не решатся. Вот ему и приходилось поторапливаться, чтоб закрепить как следует власть на местах: мужик если уж получит землю, если распишется в Совете, что получил надел, так уж руками и ногами будет за нее держаться!.. «Владыкой мира станет труд!» Да и, по правде говоря, не терпелось Тимофею похвастаться в Киеве на съезде: явился, мол, во исполнение приказа, рапортую, что декрет о земле выполнен, и земля между бородянской беднотой поделена, как и прописано в законе!
Дядьки, правда, допытывались у Тимофея официально, как у председателя peвкома:
— A от кого ж тот декрет, как бы оно сказать — новый закон?
В том, кто же издал декрет о земле, какая провозгласила его власть, — люди не могли разобраться: какой–то Совет Народных Комиссаров. А что это за Совет Народных Комиссаров — толком никто не знал. Относились настороженно, но с почтением, потому как, во–первых — «народный», а во–вторых — «Совет»…
Гречка отвечал более въедливым так:
— Не важно — от кого, важно — какой это декрет! А предписывает он как раз то, что мужику и надо: бери у панов землю сразу и задаром! И все! Потому — революция! И за этот закон армия и народ кровь свою в восстании в самом Петрограде проливали!
— Оно известно, — степенно соглашались дядьки. — Петроград, он — столица!
— Столица революции! — поучительно говорил Тимофей.
Дед Маланчук, как председатель Бородянского совета депутатов, должен был прослушивать с голоса — писарь читал — все новые законы, распоряжения и разные бумажки и потому почитался теперь в селе человеком знающим. Он дал пояснение:
— Ульянов–Ленин такой есть. Это он тот декрет подписал.
— Правильный, выходит, человек — думает, как все люди.
— А Совет Народных Комиссаров — вроде, как бы сказать, диктатура пролетариата…
— Пролетариата?.. А для нас, мужиков, когда будет диктатура — не прописано?
— Сказано: рабоче–крестьянская власть, а форма власти — Советы.
— Понятно.
Словом, землю начали делить. Гречка сам
Шел с меркой Гречка, за ним — ревком в полном составе, а за ревкомом — и крестьяне всем селом. День шли, ночь, снова день, снова ночь, без сна, перекусывали тут же у межи и опять шли дальше: три тысячи едоков — это вам не птенцы в гнезде!.. И вот на третий день, как подходили уже к Дружне, — хлоп, эка напасть…
Завернули какие–то с шоссе, на тачанках, ехали вроде бы с фронта, слух пошел — «ударники смерти», вызванные Центральной радой спасать Украину. Сперва хлестнули разок из пулемета — народ рассыпался кто куда, один ревком с Гречкой остались в поле, а потом поскакали в экономию, расположились бивуаком и выслали парламентеров с пулеметом и предложением: прекратить бесчинство до Учредительного собрания.
С этого дело и началось: решили люди всыпать проходимцам, пускай катятся, откуда пришли, хотя бы и Украину спасать, а в мужицкие дела пусть не мешаются! И выслали своих парламентеров: так и так, народу поперек пути не вставайте, а то, гляди, возьмемся и за оглобли. В ответ «ударники» ударили из пулемета по хатам, которые со стороны экономии, подстрелили свинью, двух телок, одной старой бабе покалечили руку.
Вот тогда–то ревком, поддержанный инвалидами–фронтовиками, и принял решение: дать бой по всем правилам, бандитов из экономии выбить и прогнать из села.
И вот австрияки — они теперь были среди селян вроде свои, потому такие же мужики, только австрийские, — двинулись с левой руки в обход, экономические — им землю тоже нарезали — заходили справа; Гречка собрал самых бедовых хлопцев, которым не терпелось и себя в бою показать, и пошел в атаку.
— За мной! — подал команду Тимофей Гречка. — За землю крестьянам, за фабрики — рабочим! За революцию и диктатуру! Ура!
И выстрелил из маузера. А ребята, с кольями и вилами, кинулись бегом через картофельное и свекольное поле.
Но «ударники» были все–таки войско, при оружии, и встретили их пулеметами и винтовками. Хорошо еще, что случились эти кагаты и бурты, а то бы так всех и уложили.
Гречка приказал: «Отставить» — и подал знак Вакуле Здвижному — накрыть противника огневой завесой.
Ударила винтовка Вакулы, ударили обрезы, наганы и шомполки увечных фронтовиков — и бой загремел.
Вот что происходило сейчас в Бородянке.
Впрочем, и вне театра военных действий — в тылу, в самом центре села, в сборной Совета, — тоже свершались сегодня важные события. Там собрались члены Селянской спилки выбирать своего делегата на съезд Советов в Киеве. Дело в том, что учитель Крестовоздвиженский и семинарист Дудка — от партии украинских эсеров — разъяснили, что Тимофей Гречка делегат незаконный, потому как Центральная рада не признает Советов на местах и прислала инструкцию: раз уж быть съезду для избрания новой Центральной рады, то должны выбрать на этот съезд своих делегатов все отделения Селянской спилки. Делегатом от Бородянки избрали, конечно, председателя отделения — самого зажиточного хозяина Григора Омельяненко. А подделегатом к нему — на случай, если б захворал Григорий Батькович или что случилось по хозяйству, — управителя Савранского, так как и Василий Яковлевич Савранский, будучи собственником земли, тоже записался уже в спилку.