Ревейдж
Шрифт:
Толчки Валентина стали быстрыми и сильными, их темп внутри меня приближал меня к краю неведомой пропасти. Двигая руками, я обвила шею Валентина и чувствовала каждую секунду нашего соединения, наших бедер, борющихся за удовольствие, которое теперь было в пределах досягаемости. Горячая дрожь пробежала по моей коже, а сердце забилось слишком быстро. Вскрикнув, когда во мне вспыхнула искра сильного жара, я прижалась лбом ко его лбу и прошептала его имя.
— Валентин.
Сдавленный стон был его ответом, и Валентин прижал меня ближе, его бедра теперь
— Валентин, — шептала я снова, и снова, пока волна не поднялась внутри меня, остановившись на мгновение, прежде чем прорваться сквозь мое тело, удерживая в плену наслаждения, овладевшего мной. Я издалека услышала свой крик, вцепившись в Валентина, как будто мое тело боялось, что я упаду, если не буду за него держаться.
Валентин напрягся. С горловым стоном он вошел в меня. Я застонала, чувствуя, как его семя заполняет меня. Подняв глаза, я наблюдала за лицом Валентина. Его глаза, губы и челюсти были плотно сжаты. Его светлая кожа раскраснелась от силы освобождения. Словно почувствовав мой пристальный взгляд, он резко открыл глаза и выпустил задержанное дыхание.
Его горячая кожа блестела от пота. Тяжело дыша, он упал вперед, уткнувшись лицом в изгиб моей шеи. Откинув голову назад, чтобы дать себе возможность дышать, я провела руками по широкой спине Валентина, мои ладони и пальцы скользили по его гладкой коже.
От моего прикосновения его член дернулся внутри меня, а мышцы напряглись.
Я чувствовала себя переполненной эмоциями. Чувствовала себя такой полной и завершенной. Настолько полной, что слезы горели в моих глазах. Этот мужчина, нависший надо мной. Этот человек, вдыхая мой запах и обладая моим телом, обладал также и моим сердцем.
Я расслабилась, лежа на матрасе, просто прижимая к себе Валентина. В конце концов, когда он поднял голову, его темные черты казались греховными на фоне раскрасневшейся кожи. Но его кристально-голубые глаза выделялись, как звезды на ночном небе.
И он наблюдал за мной.
Он не сводил с меня пристального взгляда.
Я покраснела от его внимания, пока он не опустил руку и не провел пальцами по моей щеке. Я ждала, что он заговорит, я ждала, что он что-нибудь скажет, но он молчал. Вместо этого, положив палец мне под подбородок, приподнял мою голову и прижался своими губами к моим.
Этот поцелуй был медленным и неторопливым. Этот поцелуй был нежным и всепоглощающим. И этот поцелуй без слов сказал мне, что это прекрасное чудовище чувствует себя внутри — довольным.
Его язык вторгся в мой рот, и когда он мягко скользнул по моему, я попробовала себя на вкус. Мое тело закипело от последствий этого сладкого поцелуя. Мы целовались и целовались, не знаю сколько времени. Когда Валентин, наконец, оторвался от меня, я поняла, что между нами что-то изменилось.
Он больше не был палачом.
Я больше не была его жертвой.
Валентин прижался лбом к моему лбу и, прерывисто вздохнув, признался:
— Я чувствую себя живым.
Я молчала, слушая эти душераздирающие
— Я чувствую себя так же, как и ты.
Мои глаза наполнились слезами, и я заключила его в объятия.
— Валентин, — начала я приглушенным голосом, — ты украл не только мой первый поцелуй. Ты забрал и мою невинность.
Я глубоко вздохнула, зная, что мне нужно произнести слова, крутящиеся на кончике моего языка, и прошептала прямо ему в ухо:
— И ты забрал мою душу.
— Зоя, — прорычал Валентин в ответ, и, откинувшись назад, посмотрел мне в лицо. На мгновение появилось выражение счастья, но затем оно исчезло, уступив место выражению боли. — Я не достоин этого. Я убийца.
Когда я наклонила голову, мое сердце упало от этих выражений самоуничижения.
— Нет, Валентин, ты — это просто... ты, — возразила я.
Валентин прижался своими губами к моим в обжигающем поцелуе, затем наклонился в сторону, его длина выскользнула из меня. Я задохнулась от внезапной потери полноты, но почувствовала себя сытой, когда Валентин подхватил меня своими сильными руками и притянул к своей груди.
Валентин застыл рядом со мной и, прижав ближе к себе, доверительно сказал:
— Впервые в жизни я не знаю, что делать дальше. Я никогда больше не хотел бы, чтобы мной командовали. Теперь у меня есть свобода, и я понятия не имею, что с ней делать.
Печаль наполнила меня, когда я поняла, что он думает о безопасности своей сестры. О том, какой будет ее судьба, если он не схватит моего брата.
— Я не могу позволить тебе причинить вред Заалу, — сказала я, сжав горло. — Но точно так же я не могу допустить, чтобы ты потерял свою Инессу.
Валентин издал страдальческий звук и, прижав меня к себе, ответил:
— Я не знаю, что делать, котенок. Все мое существование было направлено на спасение моей сестры, но теперь... — он замолчал.
— Но теперь есть еще и я, — закончила я за него.
Я почувствовала, как он кивнул и проговорила:
— Всю свою жизнь я ждала, чтобы снова увидеть моих братьев... — на этот раз замолчала я.
— А теперь есть еще и я, — закончил за меня Валентин.
— Да.
Поерзав на кровати, я приподнялась, чтобы лечь на огромное тело Валентина, и посмотрела на пол, погруженная в свои мысли. Но тут мой взгляд наткнулся на ошейник, все еще лежащий на черном кафельном полу. Я мысленно представила Заала. Я увидела, как он улыбается вместе с Толстой, и в моей груди зародилась надежда.
— Валентин, — начала я, и имена Толстых и Волковых закружились у меня в голове.
Когда я снова повернулась к Валентину, он ждал, что я продолжу. Откинув волосы с лица, я сказала:
— Мой брат Заал. — Я замолчала, глядя в голубые глаза Валентина, ища в них уверенность, что я могу сказать ему это прямо в лицо. Все, что я видела — это искренность и его сердце, глядящее в ответ. — Мой брат, Заал Костава, женится на Толстой. Мой брат, лидер клана Костава, женится на девушке из Братвы Волкова.