Ревизор Империи
Шрифт:
— Да, просто диплом и бумаги еще не с собой, предварительно зашел уточнить…
— Бумаги — пустое, — пренебрежительно поморщился мужчина. — Идете сейчас по Базарной до Ливенской, по ней свернете к заводу, на углу голландская казарма, туда стучитесь, спросите Бахрушева Ивана Семеныча. Поняли?
— Все понятно, спасибо вам большое…
— Идите, идите, — и мужчина сделал жест, чтобы Виктор не терял времени. Тот пробормотал "всего доброго", и поспешил по коридору, чуть не налетев на обернувшуюся некстати барышню с кудряво завитой головой, в белой
— Простите…
— Да ничего, — немного растерянно ответила та, с любопытством смотря на Виктора снизу вверх.
— Простите, не подскажете, кто это сейчас пошел?
— О! — воскликнула барышня, округлив губки и темные выразительные глаза. — Это сам Буховцев!
И, прежде чем Виктор успел еще что-то сказать, она скрылась за ближайшей дверью.
"Так это директор? Ладно, фиг с ним. Время — деньги."
Выйдя из конторы, Виктор огляделся. Противоположная сторона улицы выглядела совершенно по — иному, чем на его памяти: прямо напротив, на месте нынешней заводской поликлиники, зеленело длинное одноэтажное здание старой аптеки, а вплоть до Елецкой раскинулся больничный городок, где ранние, деревянные корпуса, чем-то похожие на купеческие дома, соседствовали с длинными полосами недавно отстроенных каменных зданий. На углу виднелись знакомые особняки квартала заводского начальства, и Виктор поспешил в эту сторону.
Голландская казарма оказалась позади того самого места, где в реальности Виктора стоял один из самых приятных магазинов старой Бежицы, филиал Брянского универмага. В начале шестидесятых в залах этого небольшого, выстроенного буквой "Е" здания с окнами витрин чуть ли не во всю стену можно было найти все, от оцинкованных банных шаек и обуви до биноклей, телевизоров и даже мотоциклов. Все это там как-то умещалось. Теперь на этом месте оказался квартал из незнакомых двухэтажных домов, частью бревенчатых, частью красного кирпича, вроде тех, что стояли возле пожарки и бани. Ливенская продолжалась немного вглубь, и длинный каменный дом за техническим училищем, что Виктор помнил на территории завода, здесь оказался на левой стороне улицы; железной дороги, которую Виктор обнаружил во времена фачистов, еще и в помине не было. Пройдя еще несколько десятков шагов, он заметил новый, еще не одетый штукатуркой серый брусок двухэтажного здания с фахверковыми стенами из окрашенных в красно — коричневый цвет деревянных балок, которые и делали казарму похожей то ли на староанглийские, то ли на голландские домики. Между балками простенки были заложены серыми шлакоблоками.
Торец здания выходил на Ливенскую у заводского забора. На половинке запертых двустворчатых дверей торчала бронзовая ручка механического звонка, похожая на большой заводной ключик, начищенная от прикосновений множества пальцев. Недолго думая, Виктор взялся и крутнул; вслед за ободряющим "дринь — дринь" за дверью послышались шаги, и с деревянным стуком отворился васистдас; для тех, кто не в курсе, это такое окошечко в двери, типа видеодомофона.
— Вы это к кому будете?
На Виктора уставилось странное существо, в котором трудно было разобрать мужчину или женщину: крупные, словно топором вырубленные черты лица, волосы скрыты поношенным бабьим платком, а под носом топорщилась во все стороны жесткая щетина редких усов.
— Я
— Иван Семенович? — произнесло существо. — Здеся, здеся, прохОдьте сюды, только ноги вытирайте, любит он чистоту, Иван Семенович…
За дверями загремел отодвигаемый засов, и через секунду Виктор уже вытирал ботинки о мокрую тряпку, а чистым уголком ее даже смахнул сверху дорожную пыль. Вопрос об однодневной щетине снова встал во всей остроте своей: но старушка уже голосила где-то на втором этаже: "До вас от Борис Иваныча пришли!"
"Этот — Иван Семеныч. Тот — Борис Иваныч. Надо в книжке пометить."
…Наружность этого человека заслуживает описания — так, наверное, написал бы в своем романе писатель — фантаст начала века. Сейчас не принято так говорить; сейчас, независимо от того, в какое время попал герой и будет ли обстановка знакомой или же вызывать удивление и ностальгическое восхищение, как уголок купеческого быта в областном краеведческом музее, положено побыстрее устроить махач или уложить героя в постель с женщиной. Но мы с вами, уважаемый читатель, в довольно странном начале прошлого столетия, и нам с вами действительно никуда не деться от того, что наружность Бахрушева заслужила описания.
То был человек где-то по виду за пятьдесят; лоб его, обыкновенный, и даже чуть заваленный назад, казался высоким из-за низко опущенных тонких, поднятых по концам стрелочек бровей, которые выглядели прилепленными к круглым стеклам пенсне, под которыми светились живые темные глаза. Глаза эти, обрамленные тонкими верхними веками со складкой, казалось постоянно смотрели на что-то поверх собеседника, что вызывало у Виктора желание обернуться; вскоре он понял, что это вызвано лишь его, Виктора высоким ростом здесь. В короткие, гладкие, стриженые под канадку волосы Бахрушева, как и в его небольшой, заоваленный книзу клин чуть всклоченной бороды, была обильно вплетена проседь, но его живые, порывистые движение и блеск глаз никак не позволяли думать о нем, как о старике. Он возвышался над своей доской посреди чертежного зала с большими раскрытыми окнами, через которые вливалась вечерняя свежесть, словно император в тронном зале над картой владений, рассчитывая, в какое место нанести удар вторгшемуся неприятелю; строгий мундир инженера позволял воображению довершить эту картину. Погруженный в свое занятие, Бахрушев, казалось, ничего не замечал вокруг себя, мурлыкая "На холмах Грузии лежит ночная мгла", что позволило Виктору за пару секунд осмотреться. Вид других инженеров в зале, что с любопытством поглядывали на него из-за других досок, несколько успокоил: приобретать мундир, похоже, было не обязательно.
Возможно, Шерлок Холмс нашел бы в этом описании массу информации о нанимателе. Возможно, он бы установил его характер, привычки, проблемы, слабые места и возможности на них влиять. Но Виктор Сергеевич не был Шерлоком Холмсом. Более того, он и Остапом Бендером не был, и не представлял себе, как реализовать преимущества костюма с полиэстером для краткосрочной аферы. Поэтому он просто подошел и представился.
— А, так это не вы ли самый тот загадочный инженер из Франции, о котором судачит сегодня вся Бежица? — пробасил Бахрушев сразу же после "здрасьте — здрасьте".