Ревизор: возвращение в СССР 14
Шрифт:
– Пройдёшь! – уверенно заявил Константин Сергеевич. – Обязательно пройдёшь. Но как работают! А?... На взлёте ловят… Молодцы… Нечего сказать. Это что ж?! Ты лекции у меня больше не будешь читать?
– Да, с какого?! Константин Сергеевич! Буду, конечно! Куда я без вас? – Эмма Эдуардовна показала мне на часы. Скоро начало третьей пары. – Бежать надо, пара начинается. Значит, сегодня я в «Дарах природы» по плану?
– Да-да, конечно, Павел.
Мы с ним поспешно попрощались. Положил трубку, поблагодарил, что Эмма Эдуардовна тоже со мной задержалась и побежал на учёбу.
Отсидел последнюю
– Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. – закончил я свою лекцию. – Помните об этом. И вспомните мои слова, когда будете домой возвращаться после работы ещё вполне себе полные сил, представляя себе, сколько вы ещё всего успеете сделать до конца текущего дня. И представьте себе, как возвращается домой рабочий люд на Западе: выжатый потогонной системой с высочайшей интенсивностью труда на грани человеческих возможностей. Представьте, что вам из-за работы жить некогда. Представьте, что для вас лучший отдых это сон, лежать и не шевелиться. И подумайте, так ли вам нужны те блага в красивой обёртке, которые предоставляет западная цивилизация, заметьте, далеко не бесплатно. Про кредитное рабство я вам в следующий раз расскажу. – спохватился я, что по времени уже перебрал.
– А когда вас в следующий раз ждать? – сразу спросил кто-то.
– Увы, не могу сказать. – честно ответил я. – План, где выступать, не я составляю. Но вы всегда можете обратиться к моему начальству.
Посыпались вопросы про кредиты, чёрные кассы. Пришлось объяснить разницу между кредитом и рассрочкой.
– Деньги нельзя давать под проценты. – заявил молодой подсобник. – Это ростовщичество! – презрительно заявил он.
Очень хотелось ответить ему: это ты в коммерческом банке пойди, расскажи. Но пришлось вступить в дискуссию, учитывая текущие реалии.
Задержался у них, а меня ещё в гости сегодня художники зачем-то пригласили. На последние вопросы отвечал, уже собираясь и надевая пальто.
Подошла заведующая и протянула мне матерчатую сумку.
– Спасибо вам. – сказала она. – Так растормошили коллектив. До сих пор обсуждают. На моей памяти такого ни разу не было.
– Позвоните моему начальству, пригласите ещё. Буду очень рад приехать к вам снова. – расшаркался я, приняв увесистую сумку. – Запишете номер?
Надо визиток напечатать с телефоном Ионова. – мысленно усмехнулся я. – Пусть напрямую заказывают.
Уже дома жена разбирала эту сумку и вытащила огромный кусок плотного коричневого мармелада. При ближайшем рассмотрении обнаружил в нём яблочную косточку. Натуральный… Хотя, чего я ждал – для этого времени совершенно нормально. Уже больше года здесь, а страх из двадцать первого века случайно сожрать какую-то забористую химию, замаскированную под продукт питания, все еще не оставляет…
– Ого. – удивился я размеру подношения. – У нас с тобой ничего не слипнется?
– Поделимся. – как о само собой разумеющемся сказала жена. – Сейчас художников угостим. Вечером Родьку. Кстати! Николай приехал, помнишь, капитан морской? Заходил, вещей Родьке оставил.
– Ого! – поразился я, рассматривая
– Не забудь вечером Родьке отдать. – стала складывать в принесенную мной сумку детские вещи Галия.
– А это нам.
– произнесла она с придыханием вытаскивая из шкафчика с посудой большую морскую раковину с многочисленными отростками, торчащими во все стороны.
– За хлопоты...
– Ой! А как там фикус с пальмой?
– запоздало вспомнил я про поручение Николая.
– Живы, хоть?
– А что им будет?
– не поняла моей озабоченности Галия.
– Я совсем забыл про них...
– Я сама поливала!
– удивлённо посмотрела на меня жена.
– Когда тебе ещё про пальмы помнить?
– Ты моё сокровище!
– с облегчением обнял я её.
Сверху в сумку с вещами жена положила приличный кусок мармелада, завернув его в один из листов магазинной бумаги. Ещё один увесистый кусок она положила на тарелку, как я понял, с ним она собралась идти в гости.
– Будем есть на завтрак с батоном. – умиротворённо проговорила она, заворачивая остатки мармелада во второй лист бумаги и пряча его в холодильник. – Ну, ты поужинал? Пойдём?
К моему удивлению, у художников нас с женой перво-наперво повели в маленькую комнату к однотонному зелёному покрывалу, закрывавшему трёхстворчатый платяной шкаф. Напротив него ярко светила настольная лампа, которую взяла в руки Елена Яковлевна. Перед зелёным экраном стояло два табурета, куда нас и усадили.
– А что происходит? – недоумевал я, а Елена Яковлевна направила на нас с Галиёй свет лампы. Сто ватт, не меньше. – на автомате подумал я.
– Тише. – зашикала на меня жена. – Михаил Андреевич профессиональный фотограф-портретист.
– Вот оно что. Нас фотографировать будут. – прошептал я в ответ. А то после посещения КГБ, яркая лампа в глаза на другие ассоциации меня поначалу натолкнула. А что такого? Ясное дело, бесследно такие визиты не проходят.
Михаил Андреевич сел перед деревянной простейшей треногой, зафиксированной на нужной высоте какими-то шнурками. Установил на ней фотоаппарат. И долго-долго, минут двадцать, ставил нам позу, наклон головы, выражения лица… Никогда не думал, что это так сложно. А сделал он всего три снимка. Два одним фотоаппаратом и один другим. Не понял совсем, зачем это надо было, но так устал сидеть в одной позе, что уже было всё равно. Просто обрадовался, что экзекуция закончилась и нам позволили встать.
Потом мы пили чай.
– Надо будет ещё раз так посидеть пару раз по полчаса. – вдруг сказал Михаил Андреевич. – Но можно уже будет по отдельности.
– Зачем? – не понял я.
– Это для портрета. – хитро улыбаясь, заявила жена.
– В смысле, для портрета? – поразился я.
Ну и материальный вопрос, конечно, важен. Это же сколько денег будет стоить работа такого профессионала?! Я не против портретов, но тогда, когда прочно обеспечу свой быт. В прошлой жизни только после сорока позволил себе тратить деньги на живопись. Правда, при разводе жена все это и забрала…