Ревизор: возвращение в СССР 23
Шрифт:
— Ну, не совсем так, — помявшись, ответил Гончарук.
— Уже наш, — резко сказал Володин.
— Не понял… То есть, как? — удивлённо переводил взгляд с одного на другого Самедов.
— Ну, вот так, — ответил, прокашлявшись наконец, Белов. — Я же не просто так твоему Прожектору эту фабрику на растерзание отдал. Были у нас насчёт неё подозрения… И мы потом все же нашли то, что искали. Так что теперь это наше предприятие.
— А мне почему не сказали? — ошарашенно спросил Самедов.
— Рашид, у тебя адаптация на новом месте работы только началась, — остановил всех Володин. — Какой смысл был тебя отвлекать?
—
— Рашид, свяжись, с кем можешь, — обратился к нему Володин, — узнай, что там с этим рейдом на обувную фабрику.
— Ну, тогда я поехал, — с недовольным видом проговорил Самедов, поднялся из-за стола и пошёл одеваться.
Вот же засранцы… новый объект под себя подгребли, — думал он по дороге к Регине, — а мне ничего не сказали. Доверять перестали? Или делиться не хотели? Сейчас-то они могут что угодно говорить, адаптации они моей мешать не хотели. И не скажешь ничего… Эх, скорее бы уже мой новый Прожектор заработал. Тогда я смогу с ними на равных разговаривать.
Москва. Лубянка.
— Разрешите, Николай Алексеевич? — зашёл к зампреду Вавилову полковник Воронин. — Получено агентурное сообщение от резидента в Риме по сестре нашего Ивлева.
— А, ну-ну, что там? — заинтересованно посмотрел на него зампред.
— Про семью Эль Хажж, — начал доклад Воронин, положив сообщение резидента сверху на дело «Скворца», — отзывы только хорошие… Скромные, вежливые, культурные, не пьющие… Выкупили фабрику-банкрот, поменяли оборудование, уже запустили новое производство, новые рабочие места с хорошей заработной платой, и всё такое… Рабочие отзываются о хозяевах положительно.
— Угу… А по стрельбе что?
— Тринадцать трупов с автоматными ранениями. Из «Калашникова». Двенадцать — сицилийцы. Один — палестинец.
— Подтвердилось? — удивился зампред, как будто, даже, и не рассчитывал на это.
— Подтвердилось, — кивнул полковник.
— Так, — задумчиво посмотрел на него Вавилов. — Давай-ка, Павел Евгеньевич, вызывай агента к нам, подключай к работе с ней подполковника Левина. Пусть поковыряется у неё в мозгах, только очень аккуратно. Предупреди его, не давить, не вызывать неприязни, а то уедет на Запад и не вернётся. А она жена сына долларового миллионера, переехавшего в важный для нас регион, где много что происходит в рамках блока НАТО. С ней надо очень осторожно, чтобы не спугнуть. Требует повышения квалификации? Ну, и пусть пройдёт какое-нибудь небольшое обучение. Задача Левина определить её психологический портрет и возможности использования в наших целях. А тебе составить ей индивидуальную программу повышения квалификации на основе его рекомендаций. Не забудь мне потом все показать.
— Хорошо, Николай Алексеевич, — убрал документы в дело Воронин и вышел из кабинета зампреда.
Нельзя её спугнуть, — думал Вавилов. — Незачем создавать ей проблемы на ровном месте, а то и брата её можем потерять… Обидится на такое непременно. Психолог показал, что семья для него очень важна. А Павла Ивлева нельзя терять… Это уже будет потеря похлеще, чем агент «Скворец». Ивлев может сделать очень серьезную карьеру, и наверху у Комитета будет свой человек на важной позиции. Ну и лекции его… прекрасный аналитик, раз так Межуев тогда перепугался, что за него целый натовский институт доклады пишет…
Москва.
Регина не ждала сегодня Рашида и, когда он неожиданно приехал, она сразу заметила, что он не в духе. Побросала учебники и поспешила на кухню, проверять, чем его угостить можно.
— Что ваш рейд на обувную фабрику? — первым делом спросил он.
— В понедельник же, говорила, — беззаботно ответила Регина.
— О. Ну, надо же. Перепутал, думал, что сегодня ходили, — удивился Самедов и тут же заметно повеселел. — Всё очень серьёзно, детка. С этого дня ты во всё вникаешь, слушаешь, смотришь, запоминаешь. Если не запоминаешь, записываешь. Договорились?
— Договорились, — не очень уверенно ответила Регина. — А на что, хоть, в первую очередь, внимание обращать? Если на все подряд, это же сразу всем заметно будет.
— Фух. Ну, любая мелочь может важной оказаться. Короче, ты запоминай и записывай, но аккуратно, не подставляясь. Лучше что-то пропустить, чем вообще доступ к информации потерять.
— Хорошо, я постараюсь, — пообещала Регина, так и не поняв точно, что ей нужно будет делать, и подошла к нему с тарелкой бутербродов, которые только что покромсала, и кусочком сырокопчёной колбаски в тонких пальчиках. — Скажи «Ам», — строгим голосом велела она ему.
Приехали в Брянск, в аэропорт. Билет на Москву взял еще утром, вылет буквально через полчаса, успели в аэропорт чудом. Так-то я рассчитывал, что все в порядке, и времени с лихвой хватит, но метель началась и скорость пришлось сбросить… Позвонить уже никак, как запланировал.
Прошел в самолет, сидел в ожидании взлета, вспоминая сумасшедший день. Фёдор дал мне свой адрес, мол, нужно будет такси, хоть, в Крым, хоть, куда, пиши, приезжай в любое время. Заплатил ему стольник, как договаривались, а он мне двадцать рублей вернул по-приятельски… В знак уважения к моим хитростям с фоторужьем и из солидарности к моим проблемам с тещей… Я понял, что возражения не принимаются.
Домой попал только часам к десяти вечера. Но учитывая, где я успел побывать сегодня, это очень хороший результат, — думал я, отпирая дверь квартиры своим ключом и мечтая об ужине. Те бутеры, что я набрал с собой, мы с Федей съели ещё до обеда.
Но вместо ласковой жены меня ждала насупившаяся Галия. Причём, я ещё войти не успел, а она уже у порога оказалась.
— Что случилось, дорогая? — сразу понял я, что что-то не так. — Блин! Я же позвонить из Брянска забыл, — виновато проговорил я, наивно полагая, что повинную голову меч не сечёт.
Но не в этом случае. Галия молча смотрела на меня испытующим взглядом, а когда я этот взгляд благополучно выдержал, она сунула мне под нос телеграмму.
Прочитав её, я начал смеяться.
В коридор выскочил Загит на мой смех. А за ним мама с Ахмадом.
— Ты уже видел? — спросил тесть, протягивая мне одну руку, а другой обнимая расстроенную Галию.
— Видел, — уже серьёзно ответил я. — Это же кем надо быть, чтобы так с кормящей матерью поступить? Хотя, догадки есть… Дорогая, ты же у меня умная, ну, сложи сама два плюс два. Не так это и сложно. Звонит твоя мать, бабушка совсем плоха, приезжай. Вместо тебя несусь я, и тут же приходит эта нелепая телеграмма… Никаких аналогий не возникает? Про помаду на моей рубашке, например?