Ревизор: возвращение в СССР 28
Шрифт:
— Замок поменяйте, Аркадий Павлович.
— Конечно. Если вдруг слышно что будет, сообщи, пожалуйста. Буду сыну друга писать, пусть сам уже думает, что с этим домом делать…
— Продаёт пускай, раз не живёт! — ответил Рыков. — Это ж дело времени. Шпана узнает, что дом пустой стоит, начнёт там попойки устраивать. Ещё дом подожгут по пьяни, и огонь на соседей перекинется! Оно вам надо?
— Дело говоришь. Напишу-ка я ему, — согласился Ваганович и попрощался.
Москва.
—
— Через полчаса смогу быть у вас, Виктор Павлович.
— Хорошо, я, как раз, успею позвонить, авось удастся все разрулить, — ответил Захаров. Положил трубку, не попрощавшись с Мещеряковым и набрал своего знакомого из Генпрокуратуры.
— Павел Кириллович, добрый день. Захаров, — стараясь быть любезным, произнёс он. — Ошибочка вышла, Павел Кириллович. Не на того Успенского подумали. Не надо ничего делать. Отбой тревоги… Не успели, надеюсь? Ну и хорошо! С меня причитается, Павел Кириллович!.. Как за что? За беспокойство! — шутливым тоном ответил он, стараясь сгладить неловкость ситуации.
Положив трубку, он выдохнул так, как будто только что вагон разгрузил. Взглянув на часы, поспешно начал собираться на встречу с Мещеряковым.
Тот приехал даже быстрее, чем рассчитывал и уже прогуливался по парку в ожидании своего начальника.
— Приветствую ещё раз, — бросился он к Захарову, как только заметил его. — Успели работу по Успенскому остановить? — с беспокойством спросил он, чувствуя свою вину за этот прокол.
— Успел, успел, — ответил Захаров, прекрасно понимая, что и сам поторопился дать ход информации по прокурору. — Надо в следующий раз более тщательно всё проверять… Ну, и кто в этот раз?
Мещеряков рассказал всё, что удалось собрать его парням.
— Роберт Ильич, — повторил задумчиво Захаров. — Из высотки на Котельнической набережной… Кое-что, конечно, но информация все же неполная…
— Там работать очень опасно, — оправдываясь, ответил Мещеряков. — Там целое подразделение сидит на спецсвязи и вообще это, практически, режимный объект.
— Да понимаю я всё, не оправдывайся, гораздо хуже было бы, если бы твои ребята за ним рванули, а их бы повязали, — остановил его начальник. — Просто уже сам думаю, как и у кого можно узнать, кто же это может быть? Скажи, а он в какой подъезд зашёл?
— Виноват, не уточнил. Выясню, перезвоню.
— Давай будем думать, как вычислить этого Роберта Ильича…
Москва.
Минут через двадцать мы подъехали к Казанскому вокзалу.
— Ну, как, быстро домчались? — приветливо спросил нас улыбающийся таксист.
— Спасибо, — вполне искренне поблагодарил его Марк.
На счётчике натикало три рубля девяносто копеек. Получается, что за двадцать с небольшим минут мы проехали девятнадцать километров. Марк
— Счастливого пути, — улыбаясь, пожелал нам он, открыв багажник. — Не забывайте свои вещи.
Постарался запомнить как можно больше данных, номер машины, номер парка, смена…
Мы потащились на вокзал и сели невдалеке от табло как самые настоящие путешественники. Достал свой ежедневник и записал всё, что успел заметить, пока не забыл.
Чувство было двоякое. С одной стороны, таксист был предельно вежлив, а с другой… Достал кошелёк и отсчитал четыре рубля.
— Ты что, деньги мне хочешь вернуть? — спросил Марк. — Не надо! Ты что! Я столько удовольствия сегодня получил!
— Если честно, я тоже, — вынужден был признаться я. — И таксист был сама предусмотрительность и вежливость, и по городу нас покатал, и к вокзалу вовремя доставил. Если бы мы были настоящими приезжими, то были бы искренне ему благодарны. Но, Марк Анатольевич! Он, не обнулив счётчик, уже обманул нас на два рубля. И это если не считать, что он нас двадцать пять минут по городу катал, когда тут идти всего десять минут пешком…
— Согласен, — проговорил Марк и достал из своей сетки газетный свёрток, в котором оказалась пара бутербродов с копчёной колбасой.
Он тут же предложил мне один.
— Как думаете, сколько у нас будет таких же? — спросил я, с удовольствием кусая бутерброд.
— Если все справятся со своими ролями, то не меньше половины, — убеждённо ответил он.
— Печально… Ну вот и как с ними быть?
— Наше дело получить и предоставить начальству результаты эксперимента, а что с ними делать, пусть начальство решает, — улыбнулся Марк.
— Тоже верно, — кивнул я.
Мы сидели с ним как настоящие пассажиры, трескали примятые бутерброды, смотрели на табло, на поезда, на пассажиров. Слушали объявления диктора…
— Так куда-нибудь поехать захотелось, — улыбнулся я, и полез в свою сумку, посмотреть, что мне там Галия положила.
У меня в похожем свёртке оказались бутеры с котлетками. Только развернул их и сразу сильно запахло чесночком. Аппетит вдруг так разыгрался. Мы и их слопали с Марком.
Мы ещё немного посидели, обсудили произошедшее сегодня с нами и оба согласились с тем, что как бы то ни было, а это обман пассажиров.
Больше здесь делать было нечего. Надо было ехать домой. Поднялись и направились к метро.
— Хорошо, что я решил принять участие в вашем эксперименте, — прощаясь, протянул Марк мне руку. — Спасибо за компанию.
— Я получил огромное удовольствие, работая сегодня вместе с вами, — улыбнулся я. — Здорово мы сегодня прокатились.
Мы разошлись в метро в разные стороны, и я поехал домой.
Вернувшись домой, застал у нас маму с Ахмадом в нашей с женой спальне. Загит поднёс ко мне одного из близнецов.
— Ну-ка, покажи папе зубик!
— Прорезался? — обрадовался я. — Ура! А второй?