Ревизор: возвращение в СССР 34
Шрифт:
– Ну тогда да… Ты можешь даже тогда быть более приоритетной мишенью… Мещерякову высказал свои опасения?
– Да, и по ней, и по Регине. Я вообще считаю, что нам нужно всех, кому мы дорожку перешли, в поле зрения держать…
– Разумно, тем более он недавно еще новых архаровцев нанял. Вот пусть и следят… Спасибо за предупреждение!
Пообедав, поехал читать лекцию по линии «Знания». В этот раз хоть тему нормальную дали «Связь науки с производством». Правда, я уже что-то похожее раньше читал, про инновации на производстве… Скорее всего, в обществе «Знание»
Прибыл на макаронную фабрику № 1 возле реки Рыбинка. Правда, уже давно эта речка полностью заточена в коллектор, и о ее существовании напоминают только номерные рыбинские улицы в том районе. Приехал заблаговременно, и тут же попал в руки симпатичной фигуристой блондинки, сантиметров на пять выше меня ростом. Самое то, чтобы в волейбол играть за сборную СССР. Может и играла когда, невежливо такое спрашивать.
– Товарищ Ивлев? А я все ваши статьи в «Труде» прочитала, когда Ионов сказал мне, что вы журналист! – радостно поприветствовала она меня.
– Рад слышать, э…
– Микиткина Карина Львовна, я тут профоргом работаю, – радостно исправилась она. – Директор тоже хотел с вами встретиться, но его вместе с замом в министерство вызвали. Хорошо, что вы пораньше приехали! Я для вас экскурсию проведу по нашему музею! А вы знаете, что наша фабрика была построена в самом начале этого века?
– Ну, судя по архитектуре, можно догадаться. Такие красные кирпичные здания как раз до революции и строили.
– Вот! А еще тогда помимо макарон у нас шоколад и кондитерские изделия выпускали! – радостно продолжила она, – но что я рассказываю – пройдемте в музей, я лучше все вам покажу!
Небольшой музей, но действительно интересный. В той его части, что освещала жизнь фабрики до революции, и в той, что касалась работников, прославившихся на полях Второй мировой войны. И Германию били на всех фронтах, и Японию в Маньчжурии. А дореволюционная часть подкупила красочными коробками для карамели. На них были прямо полноценные исторические пейзажи, в особенности мне понравились те из них, что были на тему войны 1812 года.
– Это хромо-литография! – радостно сообщила профорг, – правда, красиво?
Другие части музея были официально скучны. Макаронные стахановцы, достижения по пятилеткам и все такое. Как и в других подобного рода музеях неприятно резануло то, что про Великую отечественную есть много чего, а вот Первая мировая обойдена. Неужто тогда российские патриоты не погибали за отчизну?
Профорг рассказывала мне про свою фабрику не переставая. Похоже, человек явно на своем месте. Правда, наверняка не всем работникам ее энтузиазм должен нравиться. Знаю я таких – женщина-вихрь. До каждого постарается достучаться. Не всем это по нраву…
После экскурсии Карина Львовна ворвалась в зал, где должна проходить наша лекция, устроила меня на трибуне, унеслась куда-то с криком, почему не все еще собрались, и через несколько минут народ повалил валом. Зал немаленький, сотни на три мест, и набила его профорг битком.
А затем выскочила сама на трибуну, и минут десять рассказывала, какой сегодня у них замечательный лектор. Перечислила все мои статьи в «Труде», ни разу не ошибившись, и даже некоторые кратко пересказала. А потом, исходя из такого начала, как-то все превратилось в творческий вечер Павла Ивлева. Какая там связь науки с производством, с подачи профорга меня завалили вопросами по моей журналистской деятельности. Только и успевал отвечать, как можно стать таким известным журналистом в таком молодом возрасте, или как теперь матерям рассчитывать на то, что их детей кормят нормально в детском саду после моей обличительной статьи в «Труде»?
Но, правда, лекция закончилась строго по регламенту, через сорок минут. И Карина Львовна тут же потащила меня к себе в кабинет, где отоварила тяжеленным свертком. Он приятно булькнул, когда я засовывал его в портфель, успокоив мои опасения, что там много-много макарон.
Уходил с фабрики слегка ошеломлённым. Вот это женщина, вот это напор! Да, и с чего это Ионов стал про меня заказчикам такие детали рассказывать? Цену, что ли, набивает своим лекторам?
Приехал домой, а тут телефон надрывается.
– Уже раз двадцать звонит кто-то, – с недовольным видом сказала мне Ирина Леонидовна.
Все, не любит она меня больше, не хочет трубку снимать и записывать, как раньше, кто меня домогается. Ну, все равно скоро расставаться будем, переживем.
Снял трубку, и меня обрадованно спросили:
– Павел Тарасович?
– Да.
– Это Соловьев, вместо Румянцева который. Нам нужно срочно встретиться. Завтра с утра у вас получиться к девяти утра подойти к нам?
Согласился, и положив трубку, нахмурился. Только же у них был… И почему вместо Румянцева этот Соловьев звонит, тот же говорил, что до выходных еще в столице будет… Ладно, завтра и узнаю, что им нужно.
Выкинул это из головы, и пошел распаковывать портфель. Добыча с макаронной фабрики № 1 приятно порадовала. Никакого отношения содержимое свертка к макаронной фабрике не имело, явно для меня подготовили какой-то продовольственный набор для начальства. Коньяк армянский десятилетней выдержки Двин этого года в подарочной упаковке, горошек венгерский, две банки икры, палка колбасы сырокопчёной, да солидный такой балык на полкило. Может, и неплохо, что Ионов меня так красиво представил? Надо будет ему при очередной встрече тоже что-то подарить из этого богатого ассортимента.
***
Пришла Галия, порадовал ее трофеями от макаронного хозяйства. Пошел в кабинет работать, а вечером за ужином поинтересовался у жены, как продвигается дело с поиском новой няни для малых.
– Да не очень пока, – озабоченно пожала плечами Галия. – Я по соседям прошлась, поспрашивала. Мало желающих.
– Многих спросила? – поинтересовался я, удивляясь, ведь времени у жены на хождения по соседям особо не было. Часа два как она дома всего. Она, конечно, общительная, но все же…