Ревизор: возвращение в СССР 9

Винтеркей Серж

Ещё и Сатчан стал совсем по-другому разговаривать. Он с меня теперь не слезет… Ладно, утро вечера мудренее. Буду думать, как все грамотно сделать.

Выход из этой дурацкой ситуации на следующий день нашёлся сам собой. Борщевский попался на глаза, и у меня тут же родился план.

— Кирюх, — отозвал я его в сторонку. — Не даёт мне покоя меховая фабрика. Так нехорошо с моей стороны получилось… Тебе влетело… Меня совесть мучит…

— Да ладно, — не особо искренне махнул рукой он.

— У нас же одна команда! — заявил я. — Давай так,

ты главный, так что, когда пойдем на фабрику, сделай так, чтобы мы не только столовой ограничились. А я, если что замечу, тебе моргну, а ты уже дальше сам, как старший группы… Я все расчеты сделать помогу, пофотографирую, как всегда. А ты отчитаешься. Так правильней будет. Да и субординация должна же соблюдаться.

— Конечно, должна, — охотно согласился со мной Борщевский и тут же важно добавил. — Я рад, что ты это понял.

А уж как я рад, амбициозный ты наш руководитель группы!

Он протянул мне руку, я охотно её пожал. Отлично! Осталось только заметить что-то, что относится к производству. Потянуть за эту ниточку и прошерстить там всё.

* * *

Загит возвращался поездом домой. Похмелья не было, но выпили вчера они много. Вроде, он не проболтался Тарасу про кооператив.

И к чему все эти подковёрные игры? Загит не понимал, но боялся навредить дочери. Поэтому не стал раскручивать эту тему. Потом поговорит с Павлом серьезно, когда обстоятельства будут позволять и спешки не будет.

Главное, что Галия счастлива. Загит улыбнулся, вспомнив, как увидел дочь с Павлом в квартире Тараса. Галия просто расцвела в Москве. Выглядит замечательно, и такая уверенность и спокойствие появились в глазах. Отличного парня она встретила, что ни говори. Годков бы ему еще чуть побольше, но это мелочь, с возрастом пройдет, — усмехнулся мысленно Загит.

Вернувшись домой, Загит первым делом спросил жену:

— Сколько у нас там сейчас на книжке?

Глава 4

Москва

После пар забежал к Сатчану узнать, нет ли каких новостей по моему вопросу.

— Договорился о регистрации на третье ноября, — сразу сообщил он мне. — И надо идти оформляться на работу на ЗИЛ, — он вернул мне паспорта.

— А к кому нам там?

— Это помощник секретаря комсомольской организации, — передал он мне записку с номером телефона, фамилией, именем и отчеством. — Он в курсе, поможет там разобраться. Распишитесь, не забудь мне свидетельство о браке занести.

— А где расписываться-то? — вспомнил я.

Сатчан нарисовал мне ещё одну записку с адресом и приписал там «3 ноября 16.20».

— Что там с трикотажной фабрикой? — как бы невзначай спросил он, передавая мне записку.

— Завтра заходим по сигналу о столовой, — доложил я.

— Хорошо. Осмотрись там и, по возможности, прикинь, какой может быть сигнал на их производство, — ответил он. — Держи меня в курсе.

— Конечно.

Мы пожали

друг другу руки, и я ушёл.

Итак, роспись третьего ноября. Значит, на ноябрьские как раз будем праздновать свадьбу в Святославле. Значит, Славке и Мишке сюда ехать не надо. Вернёмся в Москву вместе в конце праздников только со Славкой и Эммой, чтобы к доктору в Бурденко попасть, раз уже договорился. А погуляем по Москве в другой раз. Надо Галие сообщить. Пусть они уже в Святославле на ноябрьские праздники что-то планируют. Кстати, неплохо бы и маму подключить? Упс! Я же ей ещё не сказал ничего!

Поехал к Шадриным, вытащил Галию прогуляться.

— Всё, дорогая, день росписи известен: третье ноября в 16.20, быть надо заранее, хотя бы в четыре часа. Можно всем сообщить. И Маше, раз она свидетельница. И отец твой ждёт точную дату, чтобы начать готовить сабантуй. И мне своих предупредить надо, а то они вообще никто не в курсе. Сегодня уже поздно на завод звонить. Завтра у нас рейд на трикотажную фабрику, не знаю, когда освободимся. Времени что-то совсем нет, как белка в колесе. Кстати, в выходные мы с тобой, по-любому, едем к бабушкам в деревню, хоть их предупредим.

Дальше мы с ней предварительно договорились на пятницу после пар идти устраиваться на завод ЗИЛ. Но, сначала я туда позвоню, договорюсь и ей перезвоню на домашний телефон Шадриных.

Галия внимательно слушала и кивала головой.

— А кем меня на завод берут? — с опозданием решила уточнить она.

— Помощником художника.

— Кем?! — она потрясённо смотрела на меня.

— А ты что, рисовать не умеешь?

Она покачала отрицательно головой, испуганно хлопая глазами.

— Спокойно! Скажешь, что транспаранты до этого только рисовала. Я же видел! Ты к первомаю что-то рисовала на заводе.

Она кивнула.

— Ну вот. Всё будет хорошо, — успокоил я её. — И потом, ты же помощник художника, а не художник. Вот, пусть художник рисует, а ты будешь раскрашивать.

Она рассмеялась. Хотел её проводить до дома. Но она решила, не откладывая, позвонить своим и помчалась на переговорный пункт, чмокнув меня на прощанье.

А я поехал к себе в ДАС. У нас дым стоял коромыслом, наши ребята и Булатовские резались в карты. На меня никто не обратил внимания.

— Мужики, — обратился я к собравшимся. — Я женюсь третьего ноября. Кто свидетелем будет?

А в ответ тишина. Такая особая, потрясенно-звенящая тишина.

— Как это? Женишься?! — ошалело спросил Булатов. — Ты же у нас самый младший в группе.

— Мал да удал. — отшутился я.

— Ничего себе! Поздравляю! — искренне и одновременно немного неуверенно сказал Ираклий и бросился обниматься.

Остальные присоединились к поздравлениям, пожимая мне руку и похлопывая по плечам.

— Когда праздновать будете и где? — тут же деловито поинтересовался Булатов.

— Домой поедем праздновать, в Святославль. — несколько огорчил всех я. — Родственники настаивают.