Ревнивая печаль
Шрифт:
Она посмотрела на часы: Митя сейчас скорее всего спит. Лера решила заехать домой, а уже потом в больницу.
Она всегда знала, что Роза относится к Мите гораздо лучше, чем к ней, но только теперь почувствовала, что же это было за отношение.
В тот день, когда все это случилось, Лера вернулась домой поздним вечером: заведующий Нодар Вахтангович с трудом выпроводил ее из больницы. Конечно, она немного успокоилась, убедившись, что Митя жив, но ей хотелось плакать от собственного бессилия, когда она вспоминала его изуродованное лицо, едва слышный голос.
Открыв
– Что же ты мне даже не позвонила? – произнесла Роза с такой болью, что слезы застыли у Леры в горле. – Что же я, совсем уж не человек, мне и сказать не надо, что с ним.
Лера увидела, что Роза и сама сейчас заплачет, – и уже не стала сдерживать слезы. И они разревелись одновременно, неостановимо, хором однотонно всхлипывая и забыв обо всем. Аленка в ночной рубашке тоже вбежала в кабинет и, увидев рыдающих женщин, сразу уткнулась маме в колени и разревелась сама – так громко, что Лера тут же притихла.
– Где Митя? – всхлипывала Аленка. – Почему ты меня к нему не взяла?
– Аленочка, Митя заболел, – уговаривала Лера. – Просто заболел, честное слово! Ну помнишь, тебе гланды вырезали, я тебя в больницу возила?
– Ему гланды вырезают? – Аленка перестала всхлипывать, подняла на маму заплаканные глаза, в которых уже мелькнул интерес.
– Ну-у, почти… У него нога заболела, ему ногу лечат, – сказала Лера. – И он просил сказать, чтобы ты не плакала, а слушалась нас и спать ложилась вовремя, а то он долго будет выздоравливать.
Кое-как спровадив Аленку спать, Лера вернулась в кабинет, где Роза по-прежнему стояла у двери.
– Ты прости меня, – сказала Лера. – Я обо всем забыла. Если б ты видела… Еле говорит, все лицо разбито, и нога еще…
– Внутри-то не покалеченный? – спросила Роза. – Что лицо – с лица не воду пить!
– Говорят, ничего… Но кто, кто?! Ладно, все равно я найду.
– Ты бы поосторожней. – В голосе Розы мелькнула тревога, и Лера удивленно посмотрела на нее, неожиданно почувствовав, что эта тревога относится к ней. – Я-то знаю, какие они… Аслан был – ему только посмотри не так, убьет и глазом не моргнет!
Впервые Роза говорила о том, что произошло три года назад, и впервые Лера не вздрогнула, услышав об этом. Не до того было теперь, чтобы пугаться прошлого.
– Да ведь и я не девочка, – сказала она. – Не думай, просто так не полезу. Да и что я им сделаю? Но узнать все равно придется. Ждать-то чего от них? Пока убьют?
– Если б хотели, сразу бы убили, – уверенно сказала Роза. – А если так, побили только, значит, другое что.
– Да я понимаю… – Лера благодарно взглянула на нее. – Я завтра утром к нему поеду, ты приходи пораньше.
– Пирожков тогда сегодня напеку, – кивнула Роза. – Что за жизнь сволочная: как хороший человек – так обязательно!..
Митя недавно
Меломан Нодар Вахтангович считал Митино появление в его отделении самой большой удачей своей жизни и охотно пускал их в свой кабинет. Туда они и отправились из опротивевшей палаты.
– Митя, – сказала Лера, садясь напротив него в глубокое коричневое кресло, – я думаю, надо немедленно выгнать Таловерова, еще пока ты в больнице.
– Как решительно, подружка, – улыбнулся Митя. – Я тоже так думаю. Более того, я его видеть не могу. Дальше что?
– Дальше – я буду сама заниматься тем, чем должен был заниматься он.
Митя взглянул на нее с легким удивлением.
– Да? А разве у тебя нет своих занятий?
– Я буду заниматься только этим, – повторила Лера. – Ты извини, но я уже все посмотрела: все документы, и вообще – не только документы. Там столько дел, голова кругом идет! Почему ты никогда не говорил мне об этом, Митя? – укоризненно спросила она.
– Я не хотел тебе навязывать свои дела, – медленно произнес он. – Помнишь, ты как-то говорила: боишься, что нужна мне, чтобы ноты перелистывать? Я не хотел…
– Просто удивительно, как долго ты помнишь все глупости, которые я говорила, – улыбнулась Лера. – Уму непостижимо, Митя! Ведь я сколько лет уже работаю, чему только не научилась… Если бы я знала, чем ты занимаешься! Но я ведь думала: оркестр, сопрано всякие. Ну, в крайнем случае, акустика. И вдруг…
– Да я и сам не заметил, как пошло и поехало, – слегка оправдывающимся тоном сказал он. – Я не чистоплюй, не считал, что должен только воспарять – но не до такой же степени! Это как-то постепенно получилось, что я занимаюсь и тем, и этим, а стоит отвернуться – ничего не делается.
– По-моему, и так ничего не делалось, – перебила Лера.
– Наверное. В общем, меня и так уже это начало раздражать, а тут вдруг еще этот договор выплыл… Ведь я в последнюю минуту узнал, когда эти ресторанщики-казиношники уже приехали местность осваивать.
– Ты с ними разговаривал? – быстро спросила Лера.
– С ними – нет, – покачал головой Митя.
– С ними нет, а с кем – да?
– Подружка, да ты прямо как следователь, – усмехнулся он и тут же настороженно посмотрел на Леру. – Ну-ка скажи, зачем тебе это?
– Мне нельзя этого не знать, – ответила она. – Я должна знать все, чтобы не действовать вслепую, и только.
– Зачем мне было с ними разговаривать? – пожал плечами Митя. – Уже ведь до того дошло, что со всеми, кроме мэра, разговаривать было поздно. Но с ним ведь не враз встретишься – в общем, все висело на волоске.
– И что же, ни одного разговора с казиношниками не было? – недоверчиво переспросила Лера. – Да ни за что не поверю!
– Ну, был, – нехотя сказал Митя. – Как раз в тот день и был – по телефону. Позвонили, вежливо сказали, что дело якобы уже решено и чтобы я больше никого не беспокоил.