Революционер
Шрифт:
– Потому что ваш “икс-9” – это вчерашний день, – холодно улыбнулась Элай, стягивая с бритой головы двухцветный парик.
Лампе “холодного свечения” вздумалось устроить светомузыку – она замигала частым моргающим светом, как тень от бегущего за окном монорельса частокола фонарных столбов. А музыкальное сопровождение зазвучало в ушах Лекса одновременно с тем, как начал действовать “икс-9”, который включился на запах адреналина, будто гончий пес, и теперь вовсю кипятил кровь. И как побочное действие препарата (так это объяснял себе Лекс, не беря в расчет собственное увлечение электронной музыкой), завибрировал на слуховом нерве динамичным
– Начали! – Шелестов прыгнул вперед, а Лекс назад, выхватывая из-под плаща пистолет. Время замедлилось, а электронный ритм зазвучал в висках бойцов с оглушительной силой, сопровождая каждый удар пульсирующего в груди сердца. Элай метнулась вперед, уходя от захвата Тихона, и выбила у Лекса пистолет ребром ладони. Кулак ее второй руки прошел в Миллиметрах от лица Лекса – тому чудом удалось увернуться, и он понял, что намного проигрывает ей в скорости.
Лекс попытался схватить ее за плечи, ударить коленом в живот, а головой в лицо, но Элай, действуя в бешеном темпе, ушла от всех его атак, попутно раздробив ему переносицу внутренним ребром ладони и подбив колено боковым ударом стопы. Лекс попытался разорвать контакт с ней, отпрыгнув назад, но она догнала его в прыжке, ударила носком ноги в диафрагму, лишив дыхания, коленом другой ноги в грудь, а ладонью перебила ключицу. Падая на спину с сидящей на груди амазонкой, Лекс понял, что сейчас она раздавит ему ребра и у него разорвутся внутренности. Он согнулся и ударил коленями Элай в спину, перебросив ее через себя, а сам упал на загривок.
Шелест в это время добежал до стены, где секундой раньше стояла Элай, оттолкнулся от гранитной плиты и вышел ногами вверх, прогибаясь назад и доставая из-за пояса полицейский парализатор. На остановку пришлось бы потратить больше времени, – продолжая бежать чуть ли не по потолку, он начал стрелять, но Элай с поразительной скоростью перемещалась по дуге, уходя с линии прицела, и заряды станнера шершавым ионным ветром щекотали потрескавшийся камень стен. Мерцавшая лампа превращала картину в ирреалистичную кинопленку, состоящую из череды кадров, ломавшей движения участников на отдельные позы, зафиксированные вспышками.
Упершись рукой в пол, Шелест почти сумел завершить кульбит, когда на него налетела Элай. Она немного промахнулась, но все равно успела вогнать два кулака ему в бок, а коленом вломить в пах. Шелест ушел от последнего удара, подставив бедро, но Элай, затормозив так, что ее каблуки процарапали борозды на пыльном полу, добавила еще удар ногой в грудь, который отшвырнул Шелеста прямо на груду хлама, где стояла химическая лампа. Свет погас, бросив участников боя в темноту.
Алексей уже стоял на ногах и поспешно опустил на глаза очки. Очень вовремя, чтобы увидеть, как падает Шелестов и как Элай изготовляется для новой атаки. Черное трико, огромные темные глаза, гладкая кожа головы – она не то что на женщину, на человека походила мало. “Андроид. Наверное, она андроид”, – подумал Лекс; ему хотелось так считать, но он понимал, что эта догадка неверна.
– Беги, Тихон! – закричал Лекс, бросаясь вперед.
Он успел провести серию ударов, не достигших цели, прежде чем обтянутое черной тканью колено врезалось ему в лицо. Падая в очередной раз на пол, Лекс успел подумать, что на этот раз ему вряд ли дадут подняться. И мысль вызвала у него сожаление – ему не хотелось умереть в бою, не доведя
Я очнулся в небольшой комнате, судя по интерьеру, тюремной камере. Вскоре меня отвели на допрос в другую комнату, лишенную окон, с матовыми стенами, очевидно, прозрачными с одной стороны. Я сел за стол, огляделся, прикинул, сколько может быть времени. Потом подумал о судьбе Шелеста и других ребят из Ордена. Мысли были безрадостными. Я нащупал на руке маленькую пластинку, которую дал мне Магистр – пульт дистанционного управления. В этот момент в комнату зашел Темин.
– Сашка? – я удивился, но быстро вспомнил, что говорила Леля. – Значит, ты тоже участвовал в операции?
– Я здесь ни при чем, – хмуро ответил Темин. – Я ни о чем не знал до последнего момента. Но я могу помочь тебе. Леша, ты понимаешь, насколько серьезно твое положение? Тебя может спасти только одно – если ты обо всем расскажешь.
– О чем же? – спросил я.
– Ну, например, о вашем проекте “ММ-79”. О том, на что вы использовали деньги Синдиката. О целях, какие ставил перед собой этот ваш Орден.
– Так вам известно о “ММ-79”? – задумчиво протянул я. – И кто же вам об этом сказал? Магистр? Или вы не смогли его взять?
– Сотрудники Бюро Расследований взяли всех ваших, Магистра в том числе, – сухо ответил Темин. – И службисты, хочу заметить, просто рвутся с тобой побеседовать. Они дали мне шанс уговорить тебя по-хорошему. Так что лучше не осложняй свое положение и расскажи, где находится ваша лаборатория.
– По-хорошему, говоришь? – усмехнулся я. – Пусть бы уж лучше сразу тащили сюда свои наркотики и гипноизлучатели. Только это бесполезно. Самого главного – кодов доступа к “ММ-79” – я не знаю. И никто не знает.
Я незаметно набрал код активации на пластинке, прикрепленной к руке. Они должны были меня обыскать. Скорее всего, я нахожусь в следственном изоляторе какого-нибудь полицейского управления. В изоляторе спецслужб все было бы намного строже. Пришла запоздалая мысль: ведь я не увижу больше Магистра. С другой стороны, я бы все равно его больше не увидел. А вдруг меня обманывают, и он остался на свободе? Тогда эта штука не сработает – у нее небольшая дальность действия. Хорошо бы это было так.
– Послушай, Саша, объясни мне, как могло получиться, что Леля оказалась специальным агентом? Ты знал об этом? Только скажи честно, в память о нашей былой дружбе, которую ты ценишь куда больше, чем я.
Темин смотрел на меня с нескрываемым раздражением.
– Я так в тебе разочаровался, Лешка! А Леля… Нет я не знал, это и для меня было неожиданностью. Но знаешь, что я тебе хочу сказать? Ей совершенно наплевать на всех, и на нас с тобой в том числе. Ей за работу хорошо заплатили, и теперь она уехала куда-то в тропики – тратить деньги на красивую жизнь.
– Вот в этом-то и дело, Саша, – вздохнул я. – Какого человека ни возьми, кому ни глянь в душу, везде одно и то же – эгоизм и равнодушие. Они думают только о себе. Они лелеют свои пороки – глупость, жадность, властолюбие. Они не желают меняться.
– Не все такие, – возразил Темин.
– Не все, но большинство. Проблема в том, что человек просто не готов к тем благам, которые дает ему цивилизация. Он не хочет становиться лучше, потому что у него и так все есть. А без прогресса человеческой личности невозможен прогресс общества, прогресс человечества в целом.