Революция 1917 года и борьба элит вокруг вопроса о сепаратном мире с Германией (1914–1918 гг.)
Шрифт:
Нападки на Францию и союз с ней особенно усилились в кадетской прессе в мае— июне 1914 г. в связи с политическим кризисом в этой стране, вызванным вопросом об увеличении срока военной службы с двух до трех лет [181] . Критике за стремление угодить французским партнерам подвергся и руководитель российского МИДа С.Д. Сазонов. «Русские ведомости» писали: «никакое внимание к желаниям союзницы не может оправдать той игры с огнем, какой являются сейчас наши многие дипломатические ходы» [182] . (Газета имела в виду подогреваемые Францией и вызвавшие озлобление Германии и Австрии действия Сазонова по привлечению в лагерь Антанты Румынии). Русско-французским отношениям была посвящена концептуальная статья «Франция и Россия», печатавшаяся в трех номерах «Русских ведомостей» [183] . В ней указывалось, что франко-русский союз становится «все более и более орудием в руках таких двух сил, как французская плутократия и русская бюрократия» [184] .
181
Брыков
182
Русские ведомости. 1914. 14 мая.
183
Русские ведомости. 1914. 4,6, 8 июня.
184
Русские ведомости. 1914. 8 июня.
Союзу французских капиталистов и царского самодержавия, не отвечающему жизненным интересам французского народа и накладному и опасному для России в кадетской прессе противопоставлялась дружба русского и английского народов. Подобные настроения выплеснулись на страницы кадетских газет в начале июня 1914 г. в связи с визитом английской эскадры в Петербург. Дружба «иной раз может быть выгоднее союза», – писала «Речь» 10 июня, а «союз может оказаться во много раз тяжелее дружбы». Кадетская газета с осуждением писала, что Государственная дума готовится «положить на алтарь нашего формального союза с Францией тяжелую жертву: десятки, сотни и тысячи миллионов народных денег» (речь шла об увеличение ассигнований на оборонные нужды). «Куда могут нас увлечь наши формальные обязательства, мы решительно не знаем и не можем предусмотреть», – с тревогой писал автор передовицы в «Речи», – но «что простая дружба нас ни до чего худого не доведет, это становится ясным именно на примере нашего сближения с Англией». «Посещение могущественных британских сверхдредноутов говорит не о войне, а о мире», – утверждала кадетская газета, ибо нет «никаких разговоров о возможных военных действиях против кого-нибудь третьего». В этом контексте автор «Речи» всецело одобрял отказ англичан подписать военно-морскую конвенцию с Россией, в то время как о русско-французской морской оборонительной конвенции 1912 г. и французской газете высчитывавшей «сколько полков может усилившийся балтийский флот России освободить для действий на западной границе» газета писала с нескрываемым раздражением [185] .
185
Речь. 1914. 10 июня.
Новую волну подобных публикаций на страницах кадетской прессы вызвали события июля 1914 г.: резкое обострение международной обстановки после убийства эрцгерцога Франца-Фердинанда в Сараево и приезд в Петербург президента Пуанкаре.
Накануне визита французского президента «Речь», вспомнив о недавнем пребывании в России британских моряков, писала: «Наша столица готовится к встрече главы союзного с нами государства, после того как недавно ещё с таким радушием и истинно-славянской экспансивностью принимала у себя представителей дружественного народа» (курсив мой – Ф.С.). При этом автор публикации утверждал, что франко-русский союз обходится России слишком дорого «в смысле тех огромных жертв людьми и деньгами, которые несет русский крестьянин для выполнения обязательств, налагаемых французским союзом» [186] . Об этом же шла речь в передовице «Русских ведомостей». В ней назывались «лишними» и вызванными лишь военными обязательствами перед Францией расходы на строительство железных дорог, ведущих к западной границе России [187] .
186
Речь. 1914. 6 июля.
187
Русские ведомости. 1914. 8 июля.
Французская печать агрессивна, она втягивает Россию в лишние военные расходы, а по сути, в войну – таков был лейтмотив передовой статьи газеты «Речь» от 8 июля. Зараженным угаром шовинизма союзникам-французам Милюков противопоставлял мудрых «английских друзей». 12 июля он обращал внимание читателей на то, что «английская печать уже даёт благоразумный совет – уступить» [188] .
Подобные публикации «Речи» привели к тому, что тираж её номера от 13 июля был конфискован. Но председателя кадетской фракции это не остановило. 15 июля П.Н. Милюков продолжил свою антивоенную и антифранцузскую кампанию в статье «Французский национализм и вооружения». Там он изложил содержание книги Самба о необходимости для Франции отказаться от идеи реванша за поражение во франко-прусской войне 1870 года [189] . 16 июля редактор «Речи» заявил, что ни объявление Австро-Венгрией войны Сербии, ни даже занятие австрийцами Белграда ещё не является поводом для ввязывания России в войну. Даже после объявления мобилизации Милюков доказывал, что пока она не закончена, войну ещё можно предотвратить. Подобные публикации могли негативно сказаться на осуществлении призыва на службу солдат запаса. В итоге командующий Петербургским военным округом великий князь Николай Николаевич 18 июля 1914 г. издал приказ о закрытии газеты. Поэтому её номер от 20 июля не вышел [190] .
188
Речь. 1914. 12 июля.
189
Милюков П.Н. Французский национализм и вооружения //Речь. 1914. 15 июля.
190
Полетика Н.П. Возникновение первой мировой войны. (Июльский кризис 1914 года). М., 1964. С.275. Издание «Речи» возобновилось 21 июля 1914 г. по ходатайству М.В. Родзянко.
«Русские ведомости» были более осторожны в суждениях. Однако и эта газета до 17 июля включительно занимала в целом антивоенную позицию. Но со дня мобилизации (18 июля) «Русские ведомости» приняли войну как данность.
Что касается кадетского руководства, то по вопросу об отношении к войне оно раскололось. С одной стороны,
«Суровое осуждение» политики «Речи» привёз из Москвы Павел Д. Долгоруков, озвучивший его на заседание ЦК КДП 21 июля 1914 года.
А.В. Тыркова там же заявила, что обращение партии в связи с началом войны должно поставить крест на прежней линии «Речи». Первоначальный вариант обращения, написанный Милюковым, Тыркова и Струве назвали «слабым» и «бессодержательным» и настояли на его переделке. Милюков им уступил [191] . Однако согласие между ним и его оппонентами сразу не восстановилось. На заседании Московского отделения ЦК 24 июля вновь звучало недовольство «Речью», раздавались требования созыва конференции или съезда партии [192] .
191
Наследие Ариадны Владимировны Тырковой. Дневники. Письма / сост. Н.И. Каншцева. М., 2012. С. 144–145.
192
Протоколы Центрального Комитета конституционно-демократической партии. 1912–1914 гг. С.359.
О единомыслии в кадетском руководстве можно говорить лишь после вступления в войну Великобритании. 24 июля 1914 г. «Речь» в передовой статье написала: «Англия, наконец, объявила Германии войну. Известие это, столь нетерпеливо ожидавшееся, принесло нам моральное удовлетворение и усилило нашу уверенность в благополучном исходе войны». По мнению «Русских ведомостей» теперь менялась и общая картина войны. Пока воюющими сторонами оставались Германия и Австро-Венгрия против России и Франции, это была война «за гегемонию в Европе». Теперь же на карту поставлены «не территориальные или торговые интересы отдельных государств, а самая возможность мирного существования государств, не преследующих никаких завоевательных планов, самые основы международно-правовой жизни Европы» [193] .
193
Русские ведомости. 1914. 24 июля.
Отныне война приобретала для кадетов высший смысл и моральное оправдание. Это свидетельствует, насколько большое значение для них имело сближение России с Великобританией. Именно оно для конституционных демократов являлось главным внешнеполитическим приоритетом. И если линия российского МИДа противоречила позиции Лондона, то кадеты стремились изменить политику отечественных дипломатов в сторону, наиболее способствовавшую укреплению русско-британских связей.
При этом конституционные демократы воспринимали Англию как единое целое. Для них не было принципиально важным либеральный или консервативный кабинет находится у власти в этой стране. Тем более что в вопросах внешней политики представители обеих партий в основном были солидарны. (Как отмечает Т.Н. Гелла британские либералы, как и консерваторы «находились под влиянием имперской пропаганды и сами принимали в ней непосредственное участие») [194] .
194
Гелла Т.Н. Либерализм и «новый империализм» в Великобритании в 80-х – 90-х гг. XIX века // Новая и новейшая история. 2001. № 2. С.58. См. также: Eldridge С. England’s Mission. The Imperial Idea in the Age of Gladstone and Disraeli. London, 1979; Mackenzie J.M. Propaganda and Empire. The Manipulation of British Public Opinion: 1880–1960. Manchester, 1984; Гелла Т.Н. Геополитические интересы Великобритании и английские политические партии в конце XIX – начале XX вв. Орел, 2009.
Англия – либеральная или консервативная в представлении кадетских лидеров являлась идеальной страной свободы. Поэтому многие из них имели репутацию англоманов и не стеснялись весьма эмоционально (как, например, член ЦК КДП Ф.Ф. Кокошкин) выражать свои чувства «любви и уважения великому народу, который в течение многих веков идёт впереди других народов по пути политического развития» [195] .
Великобритания в концентрированном виде выражала тот идеал Европы, который являлся путеводным маяком для русских западников, традиции которых продолжали кадеты. Именно к этому маяку они и стремились. Однако, прокладывая свой маршрут, одни из их идеологов (П.Н. Милюков) действовали прагматично, а у других (П.Б. Струве, С.А. Котляревский) на первом месте находилась эмоциональная составляющая.
195
Цит. по Думова Н.Г., Трухановский В.Г. Черчилль и Милюков против Советской России. М., 1989. С.19.
Глава 2
Борьба элит по вопросу о сепаратном мире с Германией в 1914–1915 гг.
2.1. Партия кадетов в борьбе против сепаратного мира между Россией и Германией (1914 – февраль 1917): судьба теории «двух заговоров» в отечественной историографии
Первым вопрос о степени вероятности заключения сепаратного мира между Россией и Германией до Февральской революции поставил М.Н. Покровский. В рамках марксистской методологии он разработал оригинальную концепцию истории России. В основу историософских построений Покровского легла созданная им теория о противостоянии «торгового» и «промышленного» капитала. При этом под «торговым» Покровский понимал капитал, специализировавшийся на торговле с заграницей, точнее на экспорте (преимущественно хлебном). Поэтому олицетворение торгового капитала по Покровскому – это не только купец, но и помещик. Политической надстройкой, обеспечивающей интересы того и другого (то есть «торгового капитала»), являлось, как думал Покровский, самодержавие. Что касается «промышленного капитала», то это предприниматель, ориентированный на внутренний рынок. Представительство политических интересов промышленного капитала по Покровскому «сосредотачивалось в партиях кадетов и прогрессистов» [196] .
196
Покровский М.Н. Русская история в самом сжатом очерке // Покровский М.Н. Избранные произведения в четырёх книгах. М., 1967. Книга 3. С. 98.