Революция 2. Начало
Шрифт:
Подполковник крепко сжал фигурку двумя пальцами, словно пытаясь раздавить серебряное насекомое. С трудом проглотил вставший поперек горла ком и с удивлением обнаружил, что в груди стало тихо. Там еще пекло и саднило, но это было уже не сердце, а одни лишь эмоции.
Подполковник Рождественский швырнул фигурку в реку. Швырнул от души, размахнувшись, что было мочи. Словно гранату на учениях. Словно вместе с ненавистным сверчком исчезли бы в темных водах Малой Невы все его воспоминания.
Все его беды.
Глава третья. Последний настоящий алхимик
Англия,
Третью встречу главе секретной службы Джорджу Мэнсфилду Смит-Каммингу сэр Уинсли-старший назначил на Лестер-сквер в пять тридцать пополудни. Лучшего места в Лондоне, чем «Клуб бифштексов», для финального аккорда их переговоров было не сыскать.
Именно сегодня сэр Уинсли намеревался окончательно обговорить детали сомнительного мероприятия, предложенного ему Черчиллем и получившего в официальных бумагах Интеллидженс Сервис кодовое название «Операция “Целлулоид”». И в данном случае место определяло время, а не наоборот.
На правах старожила сэр Уинсли останавливался в клубе, когда дела семейные заставляли его покидать Эшли, а заботы Ордена — резиденцию в Мортлейке. Двери апартаментов на третьем этаже были гостеприимно распахнуты перед почетным членом клуба в любое время дня и ночи. Две комнаты, обставленные без роскоши, но с изяществом, успокаивали сэра Артура тишиной и зеленью обоев. Они олицетворяли благодатную мирную гавань в кипучем океане лондонской суеты, год от года рокочущем громче и громче. Здесь же, в «Клубе бифштексов», на протяжении долгих лет каждую третью среду сэр Уинсли собирал за карточным столом узкий круг старых друзей, которых, к его величайшему сожалению, становилось все меньше.
— Время немилосердно, мой друг, — мрачно произнес сэр Уинсли в пустоту небольшой комнаты, отведенной в клубе под бридж. — Даже к алхимикам.
Перед ним на ломберном столе лежал раскрытый блокнот. Посреди страницы карандашом было выведено «25 октября». Должно быть, от охватившего в ту минуту сэра Артура волнения буквы вышли особенно колкими, а надпись смотрелась, как строй ощетинившихся пиками улан.
Часы пробили четверть шестого. Сэр Уинсли вздрогнул. Мерный звук колокола, призванного напоминать впавшим в азарт игрокам о времени, прозвучал вдруг погребальным звоном похоронной процессии. Заглавная «О» в названии месяца перестала походить на обращенное вверх острие копья и стала выглядеть траурным обелиском.
— Черт возьми! — раздраженно сказал он и перевернул страницу блокнота, словно это помогло бы отсрочить неизбежное. — Всего лишь пятьдесят один! Надеюсь, твои карты на этот раз подвели тебя, — пробурчал Артур, разглядывая карандашные пометки, составленные им в штаб-квартире секретной службы.
До обозначенной в блокноте даты оставалась еще не одна неделя, а вот до беседы с Джорджем Смит-Каммингом — менее пятнадцати минут. Пунктуальный капитан наверняка уже сидел в припаркованном у парадного входа клуба авто и в нетерпении крутил в руке трость. А быть может, давал последние наставления своему спутнику. Во время первой аудиенции в Мортлейке одноногий служака смог произвести на сэра Уинсли приятное впечатление. Теперь дело оставалось за незнакомцем, имя которого Артур так и не удосужился запомнить.
Артур еще раз взглянул на часы, набил трубку и откинулся в кресле.
***
Сэр Уинсли прежде не был лично знаком с капитаном Каммингом. Но едва тот ступил на порог Цитадели Хранителей, как между собой называли братья по ложе имение в Мортлейке, Артур понял, что они поладят с директором секретной службы.
Седой пятидесятипятилетний командор отличался военной выправкой,
Капитан Камминг явился не с пустыми руками. Желтая картонная папка манила сэра Уинсли на протяжении всего скучного ланча. Не то в силу характера, не то из-за издержек профессии собеседником Смит-Камминг оказался никудышным. Наконец, домучив положенные послеобеденные сигары, Артур велел Хоупу развлечь гостя прогулкой по дому и погрузился в чтение.
Цитадель Хранителей, построенная еще во времена правления Якова Первого, лишь немногим уступала в размерах Кенсингтонскому дворцу. Любование ее убранством занимало обычно три четверти часа, но изобилующие подробностями истории старика Питера, разглядевшего в молчаливом капитане благодарного слушателя, выкроили для Артура вдвое больше.
За это время сэр Уинсли смог не только внимательно изучить содержимое папки, но и основательно поразмыслить.
Помеченные грифом «Совершенно секретно» страницы машинописи не поведали сэру Артуру практически ничего нового о сибирском старце. Слухи о незаурядных талантах Распутина дошли до Хранителей давно, теперь они лишь получили подтверждение от секретной службы его королевского величества.
Сэр Уинсли еще раз пробежался по тексту. Информаторы Интеллидженс Сервис приписывали Распутину недюжинные лекарские способности. Докладывали о его пророческих видениях. О необъяснимом обаянии и способности входить в доверие, в особенности к представительницам женского пола.
Отдельная справка была посвящена неудавшемуся покушению на старца двухлетней давности. Недовольные высокопоставленные священники подослали уродливую лицом мещанку, и та едва не зарезала Распутина. Несмотря на страшную рану живота, старец не только выжил, но и излечил себя сам: «исключительно целебными свойствами сибирских трав и молитвой».
«Неужели он смог заполучить Саламандру?» — подумал сэр Уинсли.
Саламандра была одним из самых сильных и опасных артефактов. Слабую личность она быстро сводила в могилу, но человек незаурядный становился практически неуязвим.
Уинсли поднес к свету приложенный к досье фотоснимок. С него диким взглядом таращился патлатый мужик в черной сутане. Косматая борода и расчесанные на пробор волосы тронуты сединой. Глубоко посаженные, словно впавшие глаза. Изможденное лицо. Старец оправдывал свое прозвище. Хотя данные секретной службы были верны — ему не исполнилось и пятидесяти.
— А быть может, и не только ее, — в задумчивости сэр Артур не заметил, что произнес фразу вслух.
По отрывочным сведениям о Саламандре, что удалось собрать ордену за несколько сотен лет существования, выходило, что эта фигурка позволяла хозяину пользоваться сразу несколькими артефактами. Конечно, такие потрясения не проходили для человеческого организма без последствий. Но за могущество Саламандры ранняя старость была более чем приемлемой платой.