Революция и семья Романовых
Шрифт:
В этих условиях Соколов находил все меньшую поддержку в белоэмигрантской среде; только откровенно черносотенные круги еще проявляли интерес к «следственному делу» и изданию его отдельной книгой. Соколов фактически в одиночестве и бедности жил в Париже, и лишь старые друзья по екатеринбургскому следствию – капитан Булыгин, английский журналист Р. Вильтон и воспитатель бывшего наследника П. Жильяр иногда посещали его. Как это ни странно на первый взгляд, помощь пришла из США. К «досье» Соколова по совету белоэмигранта Б. Бразоля проявил живой интерес не кто иной, как автомобильный король Г. Форд, которому оказались близки черносотенные «откровения» монархистов. В 1923 г. Соколов был приглашен Фордом в США, неоднократно встречался с ним, вручил ему копию вывезенных из Сибири следственных материалов. Правая печать охотно интервьюировала и рекламировала его [772] .
772
Новое время. Белград, 1924. 3 дек.; см. также: Summers A., Mangold Т. The File on the Tsar. L., 1976. P. 172–175.
1987
Приложения
«Неужели доброе сделалось мне смертоносным?»
Жизнь и смерть доктора Боткина
В Государственном архиве Российской федерации (ГА РФ) хранится фонд‚ в котором собраны материалы, связанные с жизнью и деятельностью лейб-медика семьи последнего царя – Евгения Сергеевича Боткина. В ночь с 16 на 17 июля 1918 г. он был расстрелян в том же самом подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге, в котором убили всю семью отрекшегося от престола Николая II. Но и теперь, после того, как о екатеринбургском кошмаре написаны десятки книг, немного известно о докторе Боткине.
Два сына чаеторговца Петра Боткина прославили эту фамилию и Россию. Василий Петрович (1811–1869) – «западник», либерал, друг Герцена, Белинского, Бакунина. Был знаком с К. Марксом, Луи Бланом. Широко известный искусствовед и литературовед. Сергей Петрович (1832–1889) – светило русской медицины первой величины. Это он создал основы российской клинической медицины, положил начало организации бесплатной медицинской помощи и пропаганды среди населения. Борец за равноправие женщин, организовал женские врачебные курсы. Добивался и добился постройки бесплатной больницы, которую открыли в 1880 г. Тогда ее называли Александровская барачная больница. Теперь, не раз перестроенная и расширенная, она носит имя ее основателя – доктора Боткина. Это имя больнице было присвоено уже при большевиках, но не все знают, что при большевиках же был убит его сын – Евгений Сергеевич Боткин, тоже доктор, тоже профессор медицины.
Сергей Петрович, помогая всем больным и страждущим, был еще и лейб-медиком императоров Александра II и Александра III. Преемником его долгое время состоял доктор Г. Гирш. Когда он умер, императрицу Александру Федоровну спросили, кого бы она хотела видеть на его месте. Она сказала: «Боткина», – и добавила: – «того, который был на войне». Евгений Сергеевич всю Японскую войну провел на театре военных действий, отличился самоотверженной работой и личной храбростью. Он написал интересные воспоминания – «Свет и тени Русско-японской войны 1904–1905 гг.» (СПб., 1908 г.), которые и сегодня читаются с большим интересом.
Боткин всего лишь два или три раза ездил с царем в Ставку, он почти постоянно оставался в Царском Селе. Николай II говорил, что «желает его видеть при ее величестве и детях».
Боткин беззаветно любил своих детей. Без какого-либо труда он мог оставить всех их «при себе», когда началась война. Но один из сыновей – хорунжий лейб-гвардии Его Величества Казачьего полка Дмитрий Боткин не уклонился от «передовой». В декабре 1914 г. во главе казачьего разъезда ворвался в деревню, занятую противником. Во время отхода был ранен, упал с лошади. Он мог сдаться в плен, но вел огонь из пистолета по приближавшимся немецким солдатам и был застрелен. Посмертно был награжден орденом Святого Георгия 4 степени. Протопресвитер армии и флота Георгий Шавельский 25 Января 1915 г. переслал Е. С. Боткину предсмертное письмо сына – исповедь, и от себя писал: «Сама исповедь может только свидетельствовать о кристальной чистоте его души и предчувствии перехода в иной мир… Молюсь за Вас, чтобы Господь укрепил и утешил Вас. Храни Вас Господь всегда и во всем».
Когда в Петрограде и в Царском Селе начался «февральский обвал», Е. С. Боткин, выполняя свой долг, днем и ночью оставался в Александровском дворце. В Петрограде власть уже фактически рухнула. Оттуда шли вести одна хуже другой и, как на беду, один за другим заболевали тяжелой корью царские дети. Николай II выехал
Доктор Боткин находился под арестом в числе немногих, оставшихся при отрекшемся царе до конца мая. Его выпустили домой для лечения опасно заболевшей жены сына. Когда опасность для нее миновала, он обратился к коменданту царскосельского дворца полковнику Е. Кобылинскому с просьбой убедить А. Керенского разрешить ему вернуться к арестованной царской семье. Керенский вызвал Боткина к себе. О чем они говорили – неизвестно. «Но 30 июля, – писала в своих воспоминаниях дочь Боткина Татьяна Мельник, – мой отец вошел к арестованным в Александровский дворец, а в ночь с 31 июля на 1 августа их величеств увезли в Тобольск, причем до Тюмени они не знали, где их конечная остановка…» Из этого можно заключить, что Боткину, скорее всего, было известно о предстоящей далекой ссылке Романовых. Он не поколебался в своем решении. Кроме него, в далекую Сибирь согласились поехать генерал-адъютант И. Татищев, гофмаршал В. Долгоруков, воспитатель наследника швейцарец П. Жильяр, фрейлина, графиня А. Гендрикова, гофлектрисса Е. Шнейдер. Позднее в Тобольск прибыли учитель английского языка англичанин С. Гиббс, доктор В. Деревенько, фрейлина баронесса С. Буксгевден.
Более или менее свободная жизнь в Тобольске (осенью к Боткину приехали дочь Татьяна и сын Глеб) продолжалась до тех пор, пока Тобольск не захватила волна петроградского октябрьского переворота. Тогда режим стал ужесточаться. Из Москвы с отрядом красногвардейцев прибыл чрезвычайный комиссар В. Яковлев. Он никому не говорил, куда повезет царскую семью. Думали, что либо в Москву, либо через Москву в Петроград, а затем и в Европу. На самом деле местом нового временного заключения должен был стать Екатеринбург. Теперь это известно из рассекреченной переписки руководителей Уралоблсовета с председателем ВЦИКа Я. Свердловым. Свердлов писал им: «Задача Яковлева – доставить Николая в Екатеринбург живым и сдать председателю Белобородову или Голощекину». В Тобольске Яковлев заявил членам комитета Отряда особого назначения, охранявшего царскую семью: «Жизнь пленных гарантируется головами всех, кто не сумеет уберечь, и всех, кто сделает покушение на жизнь бывшего царя». Это было зафиксировано в протоколе заседания. Яковлев очень торопился и, когда стало известно, что Алексей Романов болен, решил увезти хотя бы часть семьи. С Николаем поехали Александра Федоровна, дочь Мария, В. Долгоруков, доктор Боткин и трое из прислуги: камердинер В. Чемодуров, горничная А. Демидова, официант И. Седнев. По свидетельству Татьяны Мельник, Боткин мог не поехать, вызвался сам, оставляя в Тобольске своих детей.
Путь от Тобольска до Тюмени, где предстояло сесть в поезд, был очень тяжелым. Уже начиналась распутица, повозки проваливались в воду. Боткин чувствовал себя очень плохо, у него начались приступы желчнокаменной болезни. Но несравненно хуже была угроза, которая нависла со стороны екатеринбургских красногвардейских отрядов, по пятам шедших за группой Яковлева. Председатель Уралоблсовета А. Белобородов в своих неоконченных воспоминаниях, которые только теперь стали известными, писал: «Мы считали, что, пожалуй, нет даже необходимости доставлять Николая в Екатеринбург, что если представятся благоприятные условия во время его перевода, он должен быть расстрелян в дороге». С большим трудом, связавшись со Свердловым, который потребовал, чтобы в Екатеринбург «груз» был доставлен в полном порядке, Яковлеву удалось осуществить свою миссию.
30 апреля вся группа прибыла в Екатеринбург. В «Дом особого назначения» (особняк инженера Ипатьева) были отправлены Николай II, Александра Федоровна, их дочь Мария, доктор Боткин, несколько слуг и А. Демидова. Остальные были арестованы и заключены в тюрьму.
23 мая 1918 г. председатель исполкома тобольского Совета, бывший матрос П. Хохряков доставил в Екатеринбург остальных членов семьи бывшего царя и некоторых лиц из их окружения и прислуги. В «Дом особого назначения» допустили повара И. Харитонова, «дядьку» Алексея – матроса К. Нагорного и племянника И. Седнева – поваренка Леню Седнева. Чемодурова заменили на прибывшего лакея Николая II – А. Труппа; Нагорного и И. Седнева забрали из «Дома особого назначения» в конце мая, после чего они уже не вернулись – были расстреляны. Остальных прибывших либо отправили в тюрьму (И. Татищева, А. Гендрикову, Е. Шнейдер и др.), где они позднее тоже были расстреляны, либо разрешили поселиться в городе, по-видимому, «для наблюдения». Среди них были доктор Деревенько и иностранные подданные Жильяр и Гиббс.