Революция Любви
Шрифт:
– Какая такая "карусель"?! Жора, не беси меня!
– Я не Жора, я - Георгий - по привычки огрызнулся Жора - а такая карусель, Машка втюхалась не хуже мартовской кошки в Охотникова, именно с ним она встретилась на даче. Почти два месяца они были неразлучной парочкой. Сам я не особо в это вникал, тогда как раз уехал на Кипр. Но, Андрюха, говорил, что нам придется тянуть жребий, чтобы выбрать того, кто расскажет тебе о "неземной" любви Машки. У них, по ее словам, было все серьезней некуда. А буквально, за неделю до твоего возвращения Машка резко перестала общаться с Охотниковым. Поговаривают он ее
Я резко развернулась. Слушать дальнейшие объяснения Жоры мне было уже не нужно. Сейчас все, чего я хотела это найти козла - Охотникова и убить, гада! Жора говорил, что он - на экономическом. Давид тоже там и у него первой парой сегодня "высшая математика" на втором этаже.
Игнорируя лифт, я сбегала по ступенькам от этажа к этажу и моя ярость бежала следом за мной, точней катилась, как снежный ком, который вот-вот накроет с головой. Плевать на принцип: "никаких драк в стенах Альма - Матер". Эта сволочь заслужила двойную порцию от меня, в качестве шеф - повара. Он мало того, что посягнул на мое, так этот козел умудрился еще и сделать больно моей Маше. Такое не прощается.
В аудиторию к экономистам я ворвалась, как ураган. Их преподаватель, немолодой, мягко сказать, мужчина, кажется его фамилия Карский, от удивления выронил мел, которым до этого исписывал доску.
– Вы кабинетом не ошиблись?
– спросил сдвинув очки на нос.
– Нет - словно, коршун осматриваю аудиторию, выискивая свою "жертву".
С места вскакивает Давид и тем самым привлекает мое внимание к Охотникову, что сидит партой выше. Попался, голубчик! Кое-как усмиряя гнев бушующий во мне, я оборачиваюсь к преподу:
– Охотникова... Егора - запинаюсь, не столько от злости, сколько потому, что забыла его имя - вызывают в деканат, срочно - добавляю на всякий случай.
– Ах, вот оно что - нервно улыбается математик - тогда, конечно, Егор можешь идти.
Я опять поворачиваюсь в сторону будущего трупа. Давид нервно дергается, не понимая, что происходит или же слишком хорошо понимая, но ничего сделать не может. Охотников, не подозревая о своей роли трупа, поднимается и посылая мне безмятежную улыбку идет навстречу. Я тоже оскаливаюсь. Правда, мало кто понимает, что это оскал, а не улыбка. Осталось подождать совсем чуть-чуть и можно будет выбить ему все зубы, которыми он сейчас светит.
Мы выходим из аудитории, я первая, Охотников следом. Как только за нами закрываются двери аудитории, я размашистым шагом иду к выходу из универа. Шагов позади не слышу, оборачиваюсь.
– Деканат в другой стороне - его голос заставляет меня скривится, никогда не забуду этот баритон, интересно без зубов он будет шепелявить?
– В курсе, только вот, деканат будет потом, а сейчас пошли надо перетереть кое-что - цежу я слова сквозь сжатые губы, у меня такое чувство, что стоит открыть рот и из него польется отборный мат на повышенных тонах.
– Даже так? И что со мной хочет "перетереть" незнакомая девчонка?
– сам себе задает вопрос Охотников, но с места сдвигается и этого достаточно.
Мы молча выходим во внутренний двор. Про себя я отсчитываю его шаги и когда позади меня раздается самый близкий, я резко разворачиваюсь.
– Эй, ты чего творишь?!
– между делом слышу я его рев.
– Учу тебя - делая обманный выпад и ставя подножку, отвечаю.
Парень попался и летит на встречу асфальту. С*ка! Он падает, но на четвереньки и подсекает меня. По идее надо было упасть, перевернуться и опираясь на руки подскочить, но я не собираюсь даже на мгновение падать. Поэтому уклоняясь от подножки подпрыгиваю и когда земля опять касается ног, слышу, как хрустит левый сустав на лодыжке. Черт! Я пинаю его травмированной ногой, отскакивает, пытается ухватить меня за ступню, отталкиваю его руку и носком задеваю часть шеи придавливая кадык. Слышала, это больно. Очень.
Охотников начинает злиться, судя по - кровью налитым глазам. Он подскакивает и наносит первый удар ребром ладони, уклоняюсь, но скулу задевает. Бью в ответ, удар проходит по косой, я на секунду оказываюсь за его спиной. Он точно меня раздавит, но мое тело решает за меня. Я подсекаю его ногами и беру в захват рук, шею. Мир начинает крениться вправо. Мы падаем. Точнее, я падаю, а он приземляется на меня.
Гораздо проще с ним управиться, если бы целью было сломать шею, гаду. Но мне надо всего лишь придушить его слегка, чтобы потом можно было переломать ему все кости на теле. Шея у него оказалась богатырской, а руки сильными, он вывернулся из моего захвата, попутно заехав локтем мне в грудь. Если гад встанет сейчас, я проиграла. Уступая ему в весе и в скорости, мое преимущество только сноровка и ловкость. Поэтому я выжидаю, делая вид, что мне очень больно.
Стоит только Охотникову попытаться подняться с колен, я бью его по икрам. Парень снова падает. А вот я подскакиваю и пинаю его по ребрам. Следующий удар приходится в живот. Когда я готова нанести решающий по лицу, меня хватают за плечи и оттаскивают от жертвы. Я брыкаюсь, бесполезно, хватка железная. Давид славится ею.
– Твою мать! Ты с ума сошла?!
– орет подбежавший Жора.
– Пусти! Я его убью!
– ору я в ответ.
– Поэтому и не пущу - спокойный голос Давида раздается над головой.
– Он обидел Машу, я его точно убью!
– брыкаюсь я, ощущая, как сдвигаются суставы на плечах.
– Давид, двинь ей, а то она сейчас руки себе вывернет - слева появляется Андрей.
– Сам двинь, если такой умный. А лучше посмотри, этот, живой?
Его слова заставляют меня с ненавистью всматриваться на кое-как поднимающегося на ноги Охотникова. Этот козел может встать! Значит, мало я ему врезала.
– Она больная?
– хрипит он, все-таки без баритона я его оставила.