Революция муравьев
Шрифт:
151. ОСТРОВ ПОСРЕДИ ОКЕАНА
На шестой день оккупации лицея Фонтенбло Максимильен решил последовать советам Мак-Явеля: он отключил лицеистам электричество и воду.
Чтобы решить проблему с водой, Леопольд соорудил цистерны для сбора дождя. Он научил революционеров мыться песком и сосать гранулы соли для задерживания влаги в организме и облегчения жажды.
Более серьезной была проблема с электричеством. Вся деятельность революции была связана с Интернетом. Народные умельцы отправились рыться в мастерских электроники,
Каждый вигвам теперь увенчивал ветряной двигатель, похожий на ромашку.
Поскольку этого было недостаточно, Давид подсоединил несколько клубных прогулочных велосипедов к генераторам: таким образом, когда ни солнце, ни ветер не действовали, находилось несколько спортсменов, крутящих педали и поставляющих энергию.
Каждая новая проблема возбуждала воображение и сплачивала еще больше защитников лицея.
Поняв, что благодаря телефонным линиям Интернет продолжал действовать, Максимильен решил отрезать и их. Современной эпохе – современные методы осады.
Но и сопротивление было поднято на современный уровень. Давид не успел обеспокоиться судьбой своего «Центра вопросов», как одна из революционерок принесла в сумочке особый мобильный телефон, чрезвычайной мощности и отличного качества, – его хватило, чтобы восстановить контакт прямо с телекоммуникационным спутником.
Жить тем не менее им приходилось на полном самообеспечении. Внутри помещения освещались фонариками и свечами, чтобы экономить электроэнергию, необходимую для Интернета. Вечером во дворе романтическую атмосферу создавали маленькие, колеблемые ветром огоньки.
Жюли, Семь Гномов и амазонки суетились, искали решения, носили оборудование, обсуждали первоочередные задачи. Лицей превращался в настоящий укрепленный лагерь.
Отряды амазонок становились все более сплоченными, все более летучими и, надо сказать, все более военизированными. Как если бы они сами собой очень естественно взяли на себя эту незанятую роль.
Жюли созвала друзей в репетиционный зал. Она казалась очень озабоченной.
– Ну давай, давай, – подбодрила ее Франсина, рухнув на кучу одеял.
Жюли посмотрела по очереди на Семерых Гномов: Давида, Франсину, Зое, Леопольда, Поля, Нарцисса, Жи-вунга... Она поколебалась, опустила глаза, потом произнесла:
– Вы меня любите?
Последовало долгое молчание. Первой его прервала Зое, сказавшая охрипшим голосом:
– Конечно, ты наша Белоснежка, наша «муравьиная королева».
– В таком случае, – продолжала Жюли торжественно, – если я стану уж слишком «королевой», если я начну сама себя воспринимать уж слишком серьезно, не раздумывайте, поступите со мной, как с Юлием Цезарем, убейте меня.
Не успела она договорить, как Франсина ринулась на нее. Это послужило сигналом к атаке. Все стали хватать Жюли за руки, за щиколотки,
Жюли успела простонать:
– Нет, только не щекотка!
Она смеялась и хотела остановить возню.
Она же не выносит прикосновений.
Жюли вырывалась, но руки друзей, вылезающие из-под одеял, продолжали пытку. Она не смеялась так еще никогда в жизни.
Ей стало не хватать воздуха. Она почувствовала, что теряет сознание. Ощущение было странным. Смех почти уже причинял ей боль. Только одна рука прекращала ее щекотать, как за дело принималась чья-то другая. Тело ее посылало ей противоречивые сигналы.
Вдруг она поняла, почему ей мучительны чужие прикосновения. Психотерапевт был прав, причина таилась в раннем детстве.
Она вспомнила себя маленьким ребенком. Во время семейных обедов ее, полуторагодовалую, передавали из рук в руки, как предмет, пользуясь ее беспомощностью. Ее покрывали поцелуями, щекотали, заставляли здороваться, трепали по щекам, гладили по голове. Она вспомнила бабушек с тяжелым дыханием и сильно накрашенными губами. Рты эти касались ее, а родственники-сообщники вокруг смеялись.
Жюли вспомнила дедушку, который целовал ее в губы. Нежно, конечно, но не спрашивая ее согласия. Да, с этого времени она перестала выносить прикосновений. Как только начинался семейный обед, она пряталась под столом и тихонько там напевала. Она противилась рукам, которые хотели ее вытащить. Под столом было хорошо. Она соглашалась выйти только тогда, когда все уходили, чтобы избегнуть пытки прощальными поцелуями, ничего другого ей не оставалось.
Ее никогда не домогались сексуально, но ее домогались тактильно!
Игра прекратилась так же неожиданно, как и началась, Семь Гномов уселись кружком вокруг своей Белоснежки. Она привела в порядок волосы.
– Ты хотела, чтобы тебя убили, так мы и сделали, – сказал Нарцисс.
– Тебе стало легче? – спросила Франсина.
– Да, вы мне очень помогли, спасибо. Даже не догадываетесь, насколько вы мне помогли. Не стесняйтесь, убивайте меня почаще.
Как только Жюли сказала это, начался новый сеанс щекотки, во время которого ей показалось, что она умрет от смеха. Жи-вунг наконец призвал всех остановиться.
– Теперь перейдем к пау-пау.
Поль налил в стакан медовухи, каждый отпил по очереди. Пить вместе. Затем он раздал каждому по сухому печенью. Есть вместе.
Когда руки друзей сомкнулись, образуя круг, Жюли почувствовала их взгляды, их тепло и ощутила себя в безопасности.
«Есть ли более важная цель в жизни, чем такое мгновение, как это, когда все объединены без всякой задней мысли, – подумала она. – Неужели для этого обязательно совершать революцию?»
Потом они обсудили новые условия жизни, к которым вынуждала их полицейская блокада. Рождались практические решения. Вместо того чтобы ослабить революцию, внешнее давление делало их лишь сплоченнее.