Революция муравьев
Шрифт:
Давид не успел ответить. Судья продолжал:
– Вы хотели создать армию муравьев, не так ли? Объясните, кстати, присяжным, почему в основе вашего движения подражание насекомым?
– Я заинтересовался насекомыми тогда, когда в состав нашей рок-группы вошел сверчок. Он был действительно хорошим музыкантом.
В публике послышались смешки. Председатель потребовал тишины, но Давид не дал себя сбить.
– Вслед за сверчками, которые общаются друг с другом, я открыл для себя муравьев. В муравьином городе каждый обитатель разделяет свои чувства со всем сообществом муравейника.
– Вы хотите, чтобы каждый из нас имел усики? – спросил прокурор с усмешкой.
На этот раз смех в зале не обрывали, и Давид был вынужден дожидаться тишины, чтобы ответить:
– Я думаю, что если бы мы располагали столь же эффективной системой коммуникации, как и муравьи, то не сталкивались бы с многочисленными случаями ошибок, недоразумений, недопонимания и обмана. Муравей не лжет, потому что он даже не видит в этом смысла. Для муравья общение – это передача информации другим.
Публика зашепталась, председатель ударил молоточком по столу.
– Следующая обвиняемая: Жюли Пинсон. Вы были Пассионарней и вдохновительницей так называемой «Революции муравьев». Вы обвиняетесь в причинении не только значительных материальных убытков, но и тяжелых телесных повреждений. Нарциссу Арепо, например.
– Как здоровье Нарцисса? – прервала его девушка.
– Вопросы задаете не вы. И приличия, и закон требуют, чтобы вы обращались ко мне «господин председатель». И я уже напоминал об этом только что одному из ваших пособников. Мне кажется, мадемуазель, что вы весьма невежественны в том, что касается судопроизводства. Вам бы очень помогло, вам и вашим друзьям, назначение профессионального защитника.
– Я прошу извинить меня, господин председатель.
Судья несколько смягчился, сохраняя выражение лица ворчливого деда.
– Хорошо. Отвечая на ваш вопрос, скажу, что состояние господина Нарцисса Арепо остается прежним. И находится он в этом состоянии благодаря вам.
– Я всегда была сторонницей революции без насилия. Я считаю, что Революция муравьев – это синоним мелких незаметных действий, совокупность которых приводит в движение горы.
Повернувшись в сторону матери и желая убедить хотя бы ее, Жюли заметила преподавателя истории, кивавшего головой в знак согласия. Это был не единственный учитель, который пришел сюда. Учителя математики, экономики, физкультуры и даже биологии тоже были здесь. Не было лишь преподавателей философии и немецкого языка.
– А что значит символ в виде муравьев? – поинтересовался председатель.
На местах для прессы теснились многочисленные журналисты. Сейчас Жюли могла обратиться к широкой аудитории. Ставка была немалой. Надо было взвешивать каждое слово.
– Муравьи образовали общество, в котором все граждане движимы желанием служить всеобщему благу.
– Ну, это, конечно, поэтическое видение, слабо связанное с реальностью! – прервал ее прокурор. – Муравейник отлично функционирует, подобно компьютеру или стиральной машине. Тратить время на поиски там интеллекта или сознания бессмысленно. Поведение муравьев запрограммировано
Оживление на местах для прессы. Быстро опровергнуть его.
– Вы боитесь муравейника потому, что он представляет собой социальный успех, которого мы никогда не достигнем.
– Это мир с военной организацией.
– Вовсе нет. Напротив, это скорее сообщество хиппи, где каждый делает то, что ему нравится, где нет вождей, генералов, священников, президента, полиции и репрессий.
– Ну и в чем же тогда, по-вашему, секрет муравейника? – спросил задетый за живое прокурор.
– Да в том, что его нет, – спокойно сказала Жюли. – Поведение муравьев хаотично, они живут в беспорядочной системе, функционирующей лучше, чем система организованная.
– Анархистка! – бросил кто-то из зала.
– Вы – анархистка? – спросил председатель.
– Ну, я анархистка, если анархия означает возможность жить в обществе без вождей, иерархии, давления на мысли, обещаний повысить зарплату, обещаний рая после смерти. В принципе анархия – верх гражданской сознательности. Муравьи, кстати, живут так уже тысячелетия.
Раздались свистки, аплодисменты, мнения аудитории разделились. Присяжные записывали что-то для себя.
Прокурор поднялся, взмахнув черными рукавами.
– Короче говоря, все ваши умозаключения сводятся к тому, чтобы создать общество, подобное обществу муравьев. Я не ошибаюсь?
– Надо позаимствовать у них хорошее, оставив плохое. В общем, да, в чем-то муравьи могут прийти на помощь человеческому обществу, которое, исчерпав свои возможности, топчется на месте. Попробуем, и тогда станет видно, что это даст. Если ничего не получится, обратимся к другим системам организации. Может быть, дельфины, обезьяны или скворцы научат нас лучше жить в коллективе.
Надо же, Марсель Вожирар был тут. В первый раз он присутствует на месте события. Жюли подумала, что он, возможно, изменил своему девизу: «Лучше всего говоришь о вещах, которых не знаешь».
– В муравейнике все, между прочим, вынуждены работать. Как это сочетается с вашим... анархистским духом? – спросил председатель.
– Снова заблуждение. В муравейнике эффективно работает только 50% населения. 30% заняты непродуктивной деятельностью, вроде наведения чистоты, дискуссий и тому подобное, а 20% отдыхает. Вот что великолепно: с 50% бездельников и в отсутствие полиции и разных пятилетних планов, муравьям удается быть гораздо эффективнее нас и жить в несравненно большей гармонии со своим городом.
Муравьи достойны восхищения и зависти, так как демонстрируют нам образец общества, не нуждающегося в насилии для прекрасного функционирования.
Шепот одобрения пробежал по публике.
Судья погладил бородку.
– Муравей не свободен. Он биологически зависим от обонятельного зова.
– А вы? С вашим мобильным телефоном? Ваши начальники звонят вам в любое время и отдают приказы, которым вы обязаны подчиняться. В чем разница?
Судья поднял глаза к небу.
– Хватит апологий обществу насекомых. Присяжные услышали достаточно для того, чтобы составить себе мнение на этот счет. Вы можете сесть, мадемуазель. Следующий обвиняемый.