Революция полов, или Тайная миссия Клары Цеткин
Шрифт:
Возможно, переход на сторону врага на временно оккупированных территориях был бы более массовым, если бы советские граждане не боялись неминуемого наказания. Прекрасно осознавая, что в случае поражения немцев все близкие, а возможно и дальние родственники сотрудничавших с оккупантами(или освободителями, — кто как воспринимал) станут для окружающих презренными врагами и их тоже арестуют.
Боясь попасть в лагеря, советские люди понимали, что принудительный рабский труд, в течение 20–25 лет (чаще всего и давали такие сроки), по сути, обозначает смерть, лишь растянутую во времени. Длительные
Зэки лагерей и лагпунктов работали на рудниках, в шахтах, на приисках и лесоповале. Причем всюду работали вручную, чаще при помощи лишь пилы, топора, кирки и лопаты. В северных лесах, в тундре, в непроходимых болотах прокладывали они шоссейные и железные дороги, рыли каналы, рубили лес.
Зэки лагерей и лагпунктов вели крупные лесоразработки в Архангельске, Беломорске, Мезени; строили железные дороги: Байкало-Амурскую, Котлас — Воркута; рыли мелиоративные и ирригационные системы, крупные каналы, возводили военно-морские базы и другие сооружения военного назначения и т. д.
Зэки лагерей и лагпунктов добывали полезные ископаемые. На Новой Земле, в Воркуте, Караганде и во многих других местах, где размещались лагеря, заключенные добывали уголь. На Витиме, Курильских островах, в Верхнем Уфалее — железо. В Джезказгане, Верхоянске, Медвежегорске, Караганде — медь. В Никополе, Верхнеуральске, Краснотуринске, Аше — марганец. В Магадане, Верхоянске, Алдане, Вилюйске — золото. В Андижане, Лениногорске, Норильске и др. — уран. Силами заключенных велась добыча свинца, олова, апатитов, слюды, платины и иных полезных ископаемых, коими богата земля русская.
Такую же тяжелую работу приходилось выполнять и советским зэчкам. Лагеря принудительного труда подразделялись на четыре категории: общего, усиленного, строгого и особого режима. Женщины в смешанных лагерях размещались в особых бараках и в особых «филиалах» лагерей, называемых лагерными отделениями, или лагерными пунктами.
В книге «Женщины и коммунизм» И. А. Курганов приводит список женских лагерей и лагерных пунктов, о которых стало известно во время опроса бывших заключенных, оказавшихся в годы Второй мировой войны на Западе. Список, конечно же, далеко не полный, однако внушительный; в нем значатся:
женский спецлагерь № 6 в Норильске на 3500 человек; женский спецлагерь № 7 в Норильске; женский лагерь № 1 в группе Кингирь на 6000 чел.; женский лагерь в Инте № 388/16 на 3000 чел.; смешанный лагерь на Земле Франца-Иосифа; женский лагерный пункт № 1 в Караганде на 2800 чел.; женский лагерный пункт № 4 в Обезе на 4000 чел.; женские лагерные пункты в Краснотуринске № 286/1, 286/6, 286/9.
женский лагерный пункт в Кемерово; женский лагерный пункт в Магадане; женский ОЛП (отдельный лагерный пункт) в Красноярске № 3, в 6 км от Решот на 8000 чел.;
женский ОЛП № 4, в 120 км от Решот на 1200 чел.; женские лагерные пункты в Мариинске № 2 и № 3;
женские лагерные пункты в Потьме № 1, № 3, № 6 (только этот — на 3000 чел.), № 10, № 16;
женские лагерные пункты в Усть-Вымь № 2, № 3, № 17; женское отделение 12, № 223-р в Воркуте на 1500 чел.; женское
И много-много других мест заключения, предназначавшихся для Женщин, превращенных преступной системой в изгоев и рабынь.
Места, где отбывали сроки женщины, выглядели устрашающе. Обычно каждый лагерь состоял из десятков бараков, обнесенных забором из колючей проволоки высотой в 3–4 метра. Около забора проходила заминированная полоса земли шириной в 5–6 метров, освещаемая ночью прожекторами. Заключенный, оказавшийся на запретной полосе, расстреливался с вышек, расположенных через каждые 100–200 метров. Иногда таким способом зэчки умышленно шли на смерть, избавляясь от невыносимых мучений, сексуальных домогательств и унижений.
С внешней стороны забор охраняли, помимо вооруженных охранников, и сторожевые собаки. Оглашенно лающие с пеной у рта овчарки, которых нам тиражировало советское кино в психологических сценах, когда несчастных советских пленных прогоняют под дулами немецких автоматов, — вымысел киношников, но лишь отчасти, потому как стоит актеров, играющих «проклятых фашистов» переодеть в советскую форму, как сразу все становится на место. Это реализм, но реализм, имеющий отношение в первую очередь к советской системе! К слову, овчарки, используемые для охраны немцами, отличались молчаливой злобой, им не дозволялось лаять до истерической хрипоты.
С такой тщательной охраной побег из советского лагеря был практически невозможен; тем более что на сотни или даже тысячи километров вокруг зачастую не было ни людей, ни жилья.
Работа заключенных столь тяжела, что немногие могли дожить до окончания срока. Я встречалась с бывшими заключенными Инты, пожилой супружеской парой, прошедшей в молодости настоящий ад. Оба попали в концлагеря еще старшеклассниками, он, Микола Канаш — ставший жертвой навета, что будто бы был причастен к порче портрета Сталина гвоздем; она, Мария Канаш — читала патриотические стихи на родном языке, и, значит, попала под влияние националистически настроенной группы молодежи. Оба выжили, чтоб после встретиться и создать сплоченную семью из двух человек (женщина после лагерной жизни не могла рожать), устало ненавидящих советский режим и знающих настоящую цену всем советским лозунгам и призывам.
Они рассказывали о лагерной жизни, о людях и о работе (чаще говорил он, женщина, посерев лицом, поднималась и уходила в другую комнату, чтобы не слышать еще и еще о безумно мытарственных днях, растянувшихся чуть не на два десятилетия). Работа зэка обычно длилась по 10–12 часов, без выходных и скидок на ненастную погоду; и это не считая дороги между лагерем и местом работы. Идти приходилось колоннами в окружении охранников и натасканных, сипло лающих собак. Иногда место работы находилось очень далеко, и за дорогу можно было потерять нескольких ослабевших зэков, умиравших от истощения и перенапряжения сил. Сейчас, когда по телевизионному каналу Discovery в отдельных передачах показывают несчастных евреев, в принудительном порядке работавших на заводах Третьего рейха, которые получили в свой адрес не только извинения от немецких властей, но и хорошие денежные компенсации, хотелось бы спросить: а где те редкие (но еще есть!) выжившие, прошедшие советские лагеря, кто и когда признает перед ними вину и поможет материально лучше прожить последние годы жизни?!