Революция в любви
Шрифт:
– Что вы подразумеваете… под ошибкой?
– Начнем с того, - отозвался Дрого, - что я буду спать на полу…
– Но ведь это неудобно!
– Мне приходилось спать в куда более неудобных местах. А здесь я могу рассчитывать на подушку и одеяло.
– Он улыбнулся, подчеркивая, что шутит.
Текла смотрела на него широко открытыми глазами. Дрого охватило непреодолимое желание обнять ее. Борясь с собой, он быстро заговорил:
– Поймите, именно потому, что я люблю вас, я не должен прикасаться к вам! Я мужчина,
– Возненавидеть вас? Никогда!
– Не будьте так категоричны. Лучше помогите мне. Нам обоим следует постараться вести себя разумно. Немного помолчав, он добавил: - По прибытии в Александрию я постараюсь устроить все наилучшим образом. Сейчас же нам приходится играть роль, чтобы ублажить капитана - этого шотландского упрямца. И мне нужна ваша помощь, чтобы наше путешествие не обернулось невыразимой мукой и не заставило меня пожалеть о том, что оно вообще состоялось.
– Вы сожалеете… что встретили меня?
– Этот вопрос вы могли бы не задавать, - ответил Дрого.
– Помните, что в каюте вы - моя сестра, а я - ваш брат, мы можем шутить и смеяться или вести серьезные беседы, но мы не имеем права говорить друг другу ничего интимного.
– Я не должна говорить о том, что… люблю вас?
– Нет!
– И вы даже не поцелуете меня… перед сном?
– Нет!
После недолгого молчания Текла с грустью произнесла:
– Уж лучше было мне… действительно лучше… остаться в Козане… с революционерами.
Дрого сначала рассердился, но поняв, что она просто дразнит его, строго сказал:
– Если я еще раз услышу что-либо подобное, то объясню капитану, что обожаю свежий воздух, и буду спать на палубе.
Текла протестующе воскликнула:
– Нет! Вы не можете… оставить меня одну! Мне страшно!
– Ну тогда будьте же умницей! Хорошо?
– Я постараюсь.
– Именно это я и хотел услышать. Сейчас я распакую то, что нам понадобится сегодня ночью, остальное оставим на завтра… Потом поднимусь на палубу и посмотрю на звезды. Когда я вернусь, надеюсь застать вас спящей. Понятно? Крепко спящей!
– Все, что я могу сказать, - отозвалась Текла, - это то, что вы… хуже моих двух зануд-фрейлин… вместе взятых!
– Что ж, наверное, они заботились о вас, старались ради вашего блага, как и я.
Развязав наволочку, в которую - он знал - она упаковала белье и ночные рубашки, и положив их на кровать, Дрого невольно подумал: какие они красивые и как она должна быть в них хороша! И тут же поймал себя на мысли, что брат бы вряд ли заметил это. Он вывалил из наволочки остальные вещи, сложил их на стуле и сказал:
– Порядок наведем завтра. А сейчас я даю вам десять минут.
Он уже собирался уходить, потом вспомнил:
– Нам очень повезло, по-моему, рядом с каютой есть ванная. Уверяю вас, это
– И открыл дверь около шкафа. Это была крошечная ванная с поддоном, прикрепленным к стене, и некое подобие душа, изобретение капитана. На полке над поддоном стояло ведро с водой.
– Капитан Мак-Кей, безусловно, постарался устроиться как дома, - сказал он.
– Да, нам повезло, очень повезло.
– Я поняла это с той самой минуты, когда вы помогли мне спуститься со стены, - отозвалась Текла.
– Ведь если бы я не убежала из дворца… а вы еще считали это безрассудством… я была бы уже в руках мятежников… или, может быть, мертва.
После небольшой паузы Текла добавила:
– Я не хотела спрашивать вас раньше… Когда я задала Маниу вопрос о судьбе папы, он ответил… что вы потом расскажете мне…
Дрого замер, потом с трудом произнес:
– Я не хотел расстраивать вас перед отъездом.
– Вы хотите сказать, что папы нет в живых?
– Боюсь, что так.
Он думал, что она заплачет. Но Текла умела держать себя в руках. Она замолчала. И молчала долго. Потом вдруг сказала: - Я думаю, папа предпочел бы… умереть, чем жить в изгнании.
– Я могу то же сказать о себе, - отозвался Дрого.
– Я уверена… он был несчастен с моей мачехой. Теперь он соединился с мамой… и они снова счастливы.
– Пожалуй, лучше всего думать именно так, - согласился Дрого.
– Значит, сейчас они смотрят на вас и видят, где вы находитесь и что делаете.
– Мне очень хочется верить в это, - Текла вздохнула.
– И я чувствую, что мама бы поняла, как я… - она снова вздохнула и закончила, - хочу… быть с вами.
Дрого знал, что она хотела сказать: «как я люблю вас!» Он с нежностью улыбнулся:
– Я уверен, что ваши отец и мать гордятся вами так же, как и я. А теперь ложитесь спать.
– С этими словами он вышел из каюты.
Закрывая за собой дверь, Дрого пережил острое чувство утраты, будто затворил для себя врата рая. Что ж, если Текла будет благоразумна, он справится с собой. Но одному Богу известно, сколько мук ему суждено вынести, находясь все время рядом с ней и не сметь поцеловать ее или говорить о своей любви. Я люблю ее! Я люблю ее!
– беззвучно шептали его губы. Он стоял на палубе и будто взывал к морю, звездам, луне - покровительнице влюбленных.
В лунном сиянии, превращавшем морскую гладь в серебро, было что-то загадочное и чарующее. Далеко позади виднелись огни Ампьюлы и града гор на фоне темного неба. С моря Козан казался страной, которая могла лишь присниться во сне.
Таким он и запомнит Козан. Когда они с Теклой достигнут Англии и расстанутся навсегда, он будет вспоминать свое пребывание здесь как короткий мимолетный сон. Сон, в котором он держал в объятиях само совершенство и божественную красоту и пожертвовал ими ради своих принципов.