Революция.com. Основы протестной инженерии
Шрифт:
Существенной проблемой для лидеров стало удержание протестующих от агрессивных действий с одновременной борьбой с наступающей депрессией от их отсутствия. По отношению к милиции нужно было заранее порождать неагрессивность, чем снимается чувство боязни у самих протестующих. Нужно было также создать и усилить ощущение единства у них, чему способствовала большая повторяемость речевок и событий на Майдане. Треугольник «Майдан – лидеры оппозиции – телевидение» действовал синхронно, когда нужно, подменяя один другого. Причем символически подчеркивалось главенство именно Майдана, хотя фактически управление было в руках
И конфликтная тактика в виде управления ультиматумами также держалась на коммуникативной составляющей. Кстати, здесь проявилась сильная сторона нескольких депутатов-агитаторов, способных удерживать толпу, как и вся режиссура протестного действа.
Когда есть только один источник информирования, пользующийся авторитетом (лидеры оппозиции плюс «Пятый канал» как ретранслятор), то это уже потенциальная возможность для любых искажений. По крайней мере, две решаемые задачи можно было увидеть в ситуации общения на Майдане:
• постоянная отсылка на стоящих на площади по модели одобрения («Вы так решили?» – «Да!»);
• раскрепощение, мобилизация активности масс с помощью своих собственных слов и действий, которые в обычной ситуации могут быть запрещены;
• отрицание правильности любых других источников информирования.
Большое число людей само по себе автоматически становится объектом внушения, подчинения не своему, а коллективному разуму. Сам человек никогда бы себя так не вел ни на футболе, ни на митинге. Он, с одной стороны, становится в толпе анонимным, с другой – его влекут высокие порывы коллективной души. А реагирование в рамках протеста оказывается возможным только с помощью черно-белых кодов: только «за» или только «против». Есть также такой закон: когда люди стоят локоть к локтю, они находятся на пике внушаемости.
Искусственное удержание людей в состоянии активности столь длительный период времени привело в результате к созданию особой психологической службы, направленной на снятие напряжения. Исходную ситуацию смены настроений на Майдане хорошо описывают наблюдения профессора Татьяна Титаренко: «Состояние эйфории, возникшее после решения верховного суда, снова сменилось тягостной неопределенностью. Толпа, как маленький ребенок, плохо переносит такие перепады. Ей требуется ежедневная подпитка в виде встреч с лидерами, авторитетных комментариев по поводу происходящего, четко артикулируемых планов на ближайшее будущее» [12]. Кстати, все это чисто информационные функции.
Что касается поднимаемой сразу после Майдана проблемы возникновения информационного общества, то следует сказать нечто обратное: вряд ли сейчас можно говорить именно об информационном обществе. Информация просто стала нужнее, что всегда является приметой кризисной ситуации. Но ее отсутствие не может быть характеристикой информационного общества. Тут можно скорее говорить о появлении активного сетевого сообщества, объединенного своим протестом, которое выросло в противовес влиянию провластных СМИ.
При наличии информационного вакуума, резко возросшей динамики происходящего колоссально вырос спрос на информацию. Возникла представленность другой точки зрения во всех СМИ. Задачей теперь становится сохранение двух точек зрения и в дальнейшем. Общество выговаривается, и ему в таких ситуациях
Оранжевая революция с точки зрения маркетинговых коммуникаций
Маркетинговые коммуникации по определению направлены на предоставление информации о новом товаре своей конкретной целевой аудитории [1 3]. Новый товар должен иметь ясное преимущество перед другими. Политика, особенно это касается выборов, живет в этой же парадигме, поскольку выбор избирателя должен опираться на явно представленные различия предлагаемого. Дик Моррис также в свое время подчеркивал, что идеи важнее денег [14]. Качественная идея потребует меньших ресурсов, чем та, которая или уже была запущена, или не интересует широкие массы населения.
Одним из основных стимулов оранжевой революции стало сильное желание социальных перемен, выразившееся в требование свободы, проводимое на фоне экономического улучшения, что не позволяло акцентировать чисто экономические причины, более понятные и привычные для избирателя. Именно жажда социальных перемен стала главной, например, для студенческой молодежи.
Революции осуществляются не в период экономического ухудшения, а в период нарушенных ожиданий, что заявленное экономическое улучшение не приходит быстро. Для Украины можно выделить ряд таких вариантов нарушенных ожиданий:
• экономическое: замедленный рост благосостояния на фоне благоденствия большого бизнеса;
• социальное: достигнутый малым и средним бизнесом денежный статус никак не «переводился» в социальный статус;
• иерархическое: ограниченная вертикальная мобильность, поскольку все стремятся к вхождению во власть, бизнес, наука и так далее перестали быть комфортной областью для роста;
• молодежное: молодежь жаждет сразу получать позитивные результаты своего труда, чего реально не бывает не только в Украине, но и во всем мире, хотя другой средний уровень как-то компенсирует эти притязания.
Каковы были основные моменты восприятия украинской действительности массовым сознанием? Сформулируем семь таких моментов, фиксируя каждый аспект их определенным ключевым словом. Они таковы:
• сформировался высокий уровень неудовлетворенности, первым сигналом чего была победа оппозиционного блока Виктора Ющенко на парламентских выборах 2002 года, зафиксировавшая высокий уровень протестных отношений;
• отвечая на это создаваемое напряжение, власть пыталась контролировать телевизионную картинку событий (по аналогии с Россией), не допуская на экраны выражение неудовлетворенности, особенно в лице лидеров оппозиции, что создавало у населения ощущение телевизионной неправды;
• происходящий экономический рост оказался незамеченным населением, что объясняется как его перераспределением в пользу более богатых, так и тем, что власть просто не смогла доказать населению, что рост есть, в отличие от оппозиции, доказывавшей отсутствие роста, что говорит о потере доверия к власти;
• как процессы глобализации, так и все постсоветское развитие страны включали Украину в Запад, но не реально, а на уровне чисто визуальной картинки, что усиливало чувство разочарования;