Революция
Шрифт:
– Я им и без того не вижу.
– Не могу сказать, чтобы ты там почувствовал. Для меня это чудовищная жаровня. Доменная печь, но магическая. Помнишь, тип в Берлине рассказывал о сути амулета и его ускоренном приготовлении? Каждая нить, выходящая из центра мозаичного рисунка на полу, соединяется с отдельным амулетом. Я проверил их на магах, находившихся неподалеку. Дальше не летал, но почти уверен – остальные нитки связаны с другими амулетами.
– И подпитывают их…
– Точно. А еще дают владельцу способ контролировать
– Постой, – догадался Федор. – Потому, наверное, маги Рейха действовали на Восточном согласованно. Их синхронизирует Вевельсбург.
– Соединят тебя амулетом с Залом Баронов, и узнаешь.
– Наверное. Хоть и ненадолго.
Это произошло через несколько часов, как сообщил Друг – глубокой ночью. Возможно, для мистических ритуалов время суток имеет значение. Федор никогда не вдавался в подробности, как, например, некоторые пилоты аэропланов не знают деталей устройства летательного аппарата – умеют управлять, а остальное им не нужно.
Человек, вошедший в комнату (келью, камеру – как угодно), нечто прикрепил к его одежде, а через секунду Федор почувствовал еще одно прикосновение – к сознанию. Будто внутри него, помимо Друга, появился новый гость. Он не был злобным, агрессивным или мрачным. Не соответствовал возможной роли – обеспечить скорую смерть владельцу. Чем-то напоминал дружелюбного пса, обнюхивающего незнакомое место. Но не живого, а словно механического. Запрограммированного, как выразился Друг. Он и рассказал подробности.
– Внешне амулет ничем не примечателен. Кружок с монетку в двадцать пфеннигов на булавке. Наверное, Федя, для своих они готовят амулеты поизящнее, с изображением символа главного дара. Здесь не изощрялись… Я тебя слепила из того, что было. Амулет не предназначен для открытого ношения. Оно, конечно, оптимизма нам не добавляет.
Пробудившись утром, Федор ощутил: что-то изменилось. Дар его переполнял. По идее, амулет должен увеличить концентрацию и уровень владения магической энергией… Что ж проверим!
– Ты уверен? – Друг засомневался.
– А чего бояться смертнику? – хмыкнул Федор. – Лучше помоги. Цвет мешка на моей голове – черный?
– Да.
– Значит, пропаленное место не увидят.
Федор зажмурил один глаз, широко открыл второй, чувствуя, как ресница упирается в ткань мешка. Представил в черноте микроскопическую точку перед зрачком и стал качать в нее энергию в черноту, постоянно обращаясь к амулету.
Через несколько секунд перед глазом стало разгораться ослепительно-яркое пятно. Роговица ощутила нестерпимый жар, завоняло паленым.
Он зажмурился, ожидая, пока огненные блики не исчезнут в пострадавшем яблоке. Потом осторожно глаз открыл и – о, чудо! – впервые за неделю с лишним увидал дневной свет. Рассмотрел немного, потому что «окно в мир» оказалось чрезвычайно небольшим – дырочка с булавочную головку.
– Не напрягайся, Федя, – поспешил Друг. – Смотреть
Вскоре лязгнул замок. Вошедший, не говоря ни единого слова, снял и унес амулет.
– Черте что происходит, – удивился Друг. – Охранник удаляется, но я все равно чувствую амулет.
– Я тоже – поделился Федор. – Проследи, куда его унесли, будь добр.
Ощущение присутствия Друга исчезло, а вот амулета – сохранилось. Черпая его возможности, Федор пропалил дыру и напротив второго глаза.
Вывернулся и посмотрел: цепь длиной менее полуметра прихвачена к кольцу, вмурованному в стену. Если начать оперировать даром, в замке это учуют. Ну, и пусть. А что ему сделают, приговоренному к смерти? Вырвут глаза? Если амулет настолько силен, вырастим себе новые!
Металл на кольце покраснел, побелел, потом разлетелся брызгами, и цепь отскочила от стены. В комнате завоняло сожженным металлом. Так пахнет горелая стружка в цеху металлообработки.
Федор дотянулся пальцем до колечка, соединяющего браслеты. Видеть его не мог, но для ощущения концентрации достаточно.
Глубоко вдохнул воздух. Мысленно представил могучий поток невидимой магмы, льющийся к нему из-под Зала Баронов через амулет. Сжал ее в микроскопический шарик, раскаленный до немыслимой температуры. Термическая магия контролировалась теперь отдельно от кинетической. Шарик унесся к соединению наручников.
Вонь горелого металла сменилась отвратительным запахом горелой кожи. Сорвав маску, Федор едва не взвыл: комнатный свет спорил по яркости с электросваркой. Глаза-то привыкли к тьме. Сквозь слезы посмотрел на свои руки, они жутко саднили. Браслеты разъединились, навесной замок, соединявший их с цепью, грохнулся на пол.
Под металлическими кольцами кожа вздулась волдырями от ожогов.
Вернувшийся Друг сходу посоветовал:
– Лучше бы ножовкой! Только где ее возьмешь? Слетаю – посмотрю, что уроды химичат с амулетом. Занимайся мазохизмом в одиночестве. И руки подлечи – мне тоже больно.
Федор шагнул к окну. Величественный и довольно красивый замок виден словно на ладони. Расстояние до него – меньше сотни шагов. Федора разместили в соседнем с ним здании. Почему не в замке? Видимо, чего-то опасались. Выверты тевтонского сознания не понять.
Федор приказал себе отвлечься от ненужных мыслей. Сейчас или чуть позже придут тюремщики. Одного или двух можно сразу замочить. Сила у него немереная, концентрация снайперская. Сплющить голову или сжечь мозги – на ваш выбор, герры маги. Как говорит Друг, огласите список. Ну, а дальше будет действовать по обстоятельствам. Убьют? Пусть. Жизнь продаст задорого. Ну, а кайзер обломается. Как бы не спешил, не успеет заграбастать амулет, пока в нем плещется магия Зеркального Щита. До Берлина далеко…