Революция
Шрифт:
Почти все солдаты были молодые, щуплые, малорослые. На смуглых индейских лицах страх сменялся покорностью. Мадеристы обшаривали их карманы, вытряхивали оттуда все, что там имелось, прикладами сгоняли в кучу, выстрелами в упор и штыками добивали раненых, еще корчившихся на земле. Воздух был пропитан запахами крови, человеческих внутренностей и серы.
– Ну-ка, сержантов – к стенке, – приказал Гарса.
Мартин не ожидал такого. И ошеломленно смотрел, как рядовых ведут в одну сторону патио, а командиров – в другую. Среди последних оказался тот раненный в руку офицер с капитанскими звездочками, лейтенант и два сержанта. Они жались друг к другу, явно понимая, что сейчас
Лейтенант, по виду лет двадцати с небольшим, был очень бледен. Он дважды перекрестился и широко открытыми глазами смотрел в направленные на него дула винтовок. Один из сержантов покрыл мадеристов затейливой матерной бранью. Капитан выпрямился и здоровой рукой пытался застегнуть ворот френча. Но не успел – грянул залп, и четверо повалились друг на друга. Один из палачей неторопливо обошел лежавших, посылая каждому выстрел в голову.
Майор Гарса обернулся к другим пленным.
– Мы из бригады Вильи, – сказал он зычно и грубо. – Кто хочет вместе с нами воевать против тех, кто грабит и унижает народ, тому – сюда, – и показал направо.
Солдаты нерешительно переглянулись, оценивая, какие последствия возымеет их отказ. Потом больше половины вышли вперед. Осталось человек пять.
– Что ж, вольному воля, – сказал майор.
Он вскинул карабин и стал стрелять, а следом – и его люди. Пятеро федералов упали и были добиты, как минуту назад их командиры. Майор медленно вытащил из холщовых гнезд на груди патроны и перезарядил оружие. Заклацал затвор. Гарса поднял голову и встретился глазами с Мартином.
– А-а, инженер… И вы здесь?
Сказано было сухо и серьезно, а слова сопроводил пронизывающий жесткий взгляд. Мартин не ответил, продолжая смотреть на тела расстрелянных. Он до сих пор не мог принять то, что случилось у него на глазах. Казалось, вот сейчас они поднимутся, и все это окажется фарсом. Шуткой, розыгрышем, которым решили подразнить его, Мартина. Однако никто не вставал.
– А нужно было их убивать? – спросил он.
Судя по выражению лица Гарсы, вопрос ему не понравился. Но потом он вдруг призадумался:
– Они делают то же самое.
– А как насчет…
Мартин осекся и покраснел. Он едва было не выговорил слово «сострадание», но спохватился, что сейчас оно прозвучит нелепо. И предпочел промолчать. Мексиканец, покачав головой, пальцем снял капли чужой крови, забрызгавшие бороздку шрама. Задумчиво оглядел палец и вытер его о короткую полу куртки.
– Эту партию нужно выиграть, потому что проиграешь – умрешь, – сказал он наконец. – Пришла пора узнать, из чьей шкуры больше ремней можно нарезать.
Это прозвучало не оправданием, а как взвешенное и выношенное суждение. Мартин, поначалу растерявшись, долго смотрел на майора, а потом медленно кивнул, потому что понял его или хотел понять. Он чувствовал, как шаг за шагом углубляется в какой-то неведомый край, откуда, весьма вероятно, возврата не будет. И удивлялся, что его это не страшит. И даже не беспокоит. Это было похоже на детскую игру, которая вдруг перестала быть игрой.
Гарса продолжал рассматривать его – глаза были серьезны, а губы под усами кривились злой насмешкой. Стволом карабина он показал в ту сторону, где еще слышались отдаленные выстрелы.
– Пойдете с нами или вернетесь в отель?.. У нас еще остались динамит и шнур.
Мартин огляделся: мадеристы, перезаряжавшие винтовки… федералы, только что перешедшие на другую сторону… валяющиеся в патио трупы, над кровью которых уже закружились полчища мух. Душу его неожиданно осенил мир. И это спокойное, странное просветление было столь близко к счастью, что его на миг
– С вами, – сказал он.
Бой продолжался: гремела беспорядочная стрельба, жужжали пули. Три столба черного дыма теперь поднимались над Сьюдад-Хуаресом: это горит национальная библиотека, уверяли одни, а другие твердили, что видели, как грабят аптеки и магазины. Не вызывало сомнений, что правительственные войска сдают один рубеж обороны за другим и откатываются к казармам 15-го батальона, Миссии Пречистой Девы Гваделупской и к центру города.
Одиночные стрелки, оставленные сдерживать напор атакующих, били с балконов и из окон. Многочисленные трупы лежали на улицах, заваленных обломками и перегороженных упавшими телеграфными и фонарными столбами, но в тех кварталах, которыми овладели мадеристы, стали уже появляться жители, которые до сих пор прятались в подвалах или в задних комнатах. Одни – из благоразумия или искренне – приветствовали инсургентов, другие смотрели на них молча, боязливо, явно не представляя себе, чем все это может кончиться. Женщины, оказавшиеся решительней мужчин, выносили к порогам кувшины с водой, и бойцы жадно пили. Мартин отметил, что вели они себя на удивление дисциплинированно. Гарса объяснил ему причину этого: приказ генерала Ороско и полковника Вильи уважать личность и собственность населения соблюдался неукоснительно. Если кто без веской причины убьет гражданского, совершит насилие или грабеж или пьяным напьется, тому – смертная казнь на месте. Майор сообщил это Мартину, покуда тот рассматривал двух повешенных на фонарном столбе – на груди у каждого была табличка «За бизчестье над женщиной».
– С тем, кто ведет себя не как должно, у нас разговор короткий, – сухо сообщил майор. – В стеклянном доме живешь – камнями не бросайся.
Подразделение, которым командовал майор Гарса, оказалось в северной части города, возле реки Браво. Городская застройка здесь становилась все менее плотной – лачуги, хижины, крытые пальмовыми листьями, загоны для скота тянулись до самых мостов, связывавших мексиканский берег с территорией США. Бои здесь, судя по всему, шли особенно ожесточенные: стены домов были выщерблены пулями, а в траншее, сваленные как попало, громоздились тела федералов. К трупам инсургентов отнеслись с большим почтением: их уложили рядком в тени, с головой покрыли одеялами, накидками, куртками, из-под которых виднелись только ноги в сапогах или сандалиях. Неподалеку хлопотал над ранеными врач в штатском, два санитара в белых халатах следовали за ним с коробкой, где лежали пакеты ваты в синей бумажной упаковке, бинты, флаконы с йодом, скальпели, пинцеты. Хлороформа не досталось никому. Раненые стонали и жаловались, сплевывая розоватую от крови слюну, а доктор, прежде чем начать копаться в ране, совал им между зубами кусочек кожи или платок и всем говорил одно и то же:
– Ну-ну, не скули, ты же мужчина.
Майор Гарса отправился за приказаниями в здание железнодорожной таможни, где разместился штаб инсургентов, а его люди с винтовками между колен расселись отдохнуть. В жидкой тени под навесом устроился рядом с ними и Мартин. Ему по-прежнему не верилось, что все это происходит на самом деле. Река – в этом месте довольно мелкая – текла совсем рядом: ее можно было перейти вброд по пояс в воде или верхом. Оттуда, где сидел инженер, на американском берегу виднелись кучки любопытных, наблюдавших за боями в бинокли и в подзорные трубы. Полюбоваться зрелищем съехалось немало туристов. Рассказывали, что туда иногда залетали шальные пули, и среди любителей острых ощущений имелись убитые и раненые.