Рейд Дилетантов
Шрифт:
Час езды в мрачном расположении духа, пролетел незаметно и вскоре, под поднятым на въезде базы шлагбаумом, он въехал на территорию. Генерал тяжёло встал со ступенек крыльца, на котором он терпеливо дожидался возвращения своего помощника в каком-то непонятно тягостном томлении. Он маялся ещё с того момента, как построил утром офицеров, готовых к выполнению опасного задания. Осмотрел и крякнул с долгим сожалеющим вздохом, коротко бросив – «С Богом»… Глядя на удаляющуюся машину, он вдруг ясно и отчётливо понял – Отправка группы в таком составе, на выполнение сложной задачи Ошибка – Грубая и фатальная. Но ничего уже нельзя было поделать. Попытался было себя
Попытался заглушить внутренний раздрай стаканом виски, но не получилось. А, увидев остановившийся грузовик около казармы и Загорского, открывшего дверь кабины и неуклюже копошившегося внутри, сердце ухнуло вниз, в предчувствие беды. А подойдя и рассмотрев штанину в крови и перетянутую резиновым жгутом ногу, тоскливо заматерился. На немой вопрос, майор удручённо мотнул головой на кузов, где Никитин так и лежал окровавленный и с мачеткой в горле. Генерал, горестно задёргал головой, оглядев через верх борта неподвижное тело, тяжело слез с колеса на землю и хрипло прокаркал: – А остальные где?
Загорский тяжело вздохнул, нервно покривившись лицом, и таким же хриплым голосом ответил: – Звиздец им, Сергей Иванович. Это меня и Никитина, когда мы на передовой дозор наткнулись, а остальные потом, когда в джунгли ушли наткнулись на основной отряд контрас… И всех…, в пять минут покрошили…
Как по сигналу, кубинцы до этого стоявшие и смотревшие на русских издалека и с разных мест, двинулись к машине. Помогли вылезти из кабины майору Загорскому, сняли с кузова убитого и унесли куда-то за казарму.
– Геннадий Петрович, давай иди, лечись…, я тут сам…, – крикнул генерал в спину Загорскому, которого два кубинца уводили в санчасть, а через пару минут угнали и машину. Сысков опять сел на крыльцо и глубоко задумался над сложившейся ситуацией, прикидывая – Что делать дальше?
Делать здесь уже нечего. Сейчас Загорскому окажут первую помощь и надо двигать в посольство. Доложить о происшедшем в Москву и менять график встречи, место переговоров и кучу других необходимых манёвров с этим связанных. Ну…, естественно и выслушивать из Москвы очень неприятные орг. выводы в свой адрес и своего ближайшего будущего.
– Блядь, старый козёл…, – вдруг ожесточённо выругал себя Сысков в раскаянии, – надо было сразу решать о смене места переговоров, а не затевать эти милитаристические игры. Каких парней положили….
В это время в расположение, под поднятым шлагбаумом, заехала ещё одна запылённая грузовая машина, к которой сразу кинулись кубинцы и засуетились, снимая оттуда двоих раненых кубинских разведчиков.
– Уууу…, и у них такие же проблемы, – невольно «порадовался» генерал, вяло наблюдая суету союзников.
Через час из-за угла казармы появился Загорский с окровавленной и разрезанной штаниной. Сильно хромая, приохивая и морщась, опираясь на палку, он приковылял к крыльцу.
– Я уж думал тебя так и будут носить на носилках. Что не воспользовался случаем? Раненый…, на законных основаниях смотался бы, а я бы один расхлёбывал. Ты в почёте, я в говне. Всё-таки неопытная вы молодёжь… Я бы точно смотался. – Угрюмо пошутил генерал.
Майор, с импровизированным посохом в руках, неловко топтался у крыльца, норовясь и прицеливаясь задницей как-то так присесть на крыльцо и не потревожить раненую ногу. Примерился и решительно хлопнулся задом рядом
– Ладно…, ладно…, расшутился. Как там у тебя? – Ворчливо произнёс генерал довольный, что он не один.
– Да нормально. Закололи, забинтовали… Вот видите…, даже хожу немного. Правда, ходить много мне не разрешают, но я и сидя могу работать. Голову ведь не прострелили.
– Да…, ещё бы голову тебе прострелили. Мне бы твоя Зина, мою бы голову оторвала и не посмотрела, что я генерал. А так скажу – Погано мне…, ой как погано. Загубили мы парней ни за что ни про что…, – генерал помотал поникшей головой и надолго замолчал. Потом справился с собой и предложил, – Как хоть произошло? Рассказывай….
Загорский тяжело вздохнул и понурил голову: – Сергей Иванович, я ведь тоже виноват. Расслабился на этой посольской работе. Всё забыл, весь наработанный опыт просрал. Если бы я сработал профессионально, когда остановились на дороге в джунглях. Спешились, выставил наблюдателя спереди, сзади…. А я как лох…. Вместе со всеми скучился за машиной…. Вот Никитин и погиб из-за этого.
Генерал болезненно поморщился: – Геннадий Петрович, хорош… И так на душе тошно. Давай собирайся, сейчас нужно всё чётко оценить и принимать решение. Потом всё будет… И объяснительные…, и обвинения….. До конца жизни….
Майор зло вскинулся: – Ни хера кубинцы не владеют обстановкой в окрестностях. Всё звиздели, что тут они всё контролируют, чуть ли не каждый житель завербован ими, что контрас сюда нос боится сунуть. Тут они…, контрас… Мы не заметили, вернее я прошляпил, а на нас вышел передовой дозор. Блядь…, а Поташников-то, молодец. Первый троих срезал. Правда, потом испугался…
….. – Приехали. Слезай. – В кузове бодро зашевелились, а Скачков открыл дверцу и с картой в руках выскочил на обочину, если так это можно было назвать. Буйная, густая растительность почти вплотную подступала к дороге, закрывая обзор со всех сторон.
Загорский заглушил двигатель и, убаюканный мирным видом узкой дороги, просматриваемой метров на пятьдесят вперёд, беспечно вылез из кабины и пошёл за машину. Здесь уже крутился на месте Скачков, ориентируя карту по развилке дорог в двадцати метрах сзади. Никитин, задрав голову, распоряжался разгрузкой. Хотя чего тут распоряжаться: люди сами, не спеша слезали, подавали вещмешки и оружие. Кто получил своё, сразу лезли за сигаретами, зная, что это последние сигареты. Скачков вчера строго предупредил: – Парни, вышли на марш – курево под строжайшим запретом. В джунглях и в лесу запах сигаретного дыма, выдаёт сразу и издалека…., – вот и доставали и курили. Среди них, как молодой солдат, заполошно метался Поташников, а потом подскочил к Скачкову, склонившимся с Никитиным над картой.