Рейд в опасную зону. Том 1
Шрифт:
— Молодец, — выдыхаю, подтягивая его ближе. Теперь только вниз.
До укрытия осталось метров двадцать, но они превращаются в бесконечность. Сзади снова слышится выстрел, пуля ударяет в камень рядом с моей головой. Я падаю, прижимаясь к земле.
Сашка откатывается в сторону.
— Быстрее, ползи! — кричу Шохину.
Он уже почти уходит за камень, когда слева появляется ещё одна тень. Я вскидываю автомат и стреляю. Падаю на бок, успеваю перезарядить.
Последние метры мы просто катимся
— Думаешь, оторвались? — спрашивает Шохин, с трудом переводя дыхание.
— Пока, нет, — отвечаю.
В этот момент воздух разрывают выстрелы. Звук близкий, как будто стреляют почти над ухом.
Я посылаю в преследующих нас бандитов пулю за пулей.
И тут вижу рядом с одним из моджахедов взлетают осколки пород скал. Один из них успевает поднять руку вверх, показывает остальным что-то наверху — над ними. И тут он ловит мою пулю в грудь и падает на землю.
Вскидываем головы и мы, смотрим в небо.
Выдыхаем, вернулись наши вертолёты и заново обстреливают позиции противника ракетами. Взрывы гремят один за другим, земля дрожит под ногами.
Наблюдаю в бинокль за врагом.
Бандиты спешно бросаются к пещере. Но их зажало между скалами. Вертолеты развернулись в воздухе и ударили НУРСом прямо в расщелину между скалами.
Моджахедам пришёл конец. Никто не ушел от возмездия…
Поздно вечером усталые с серыми лицами возвращаемся к себе.
Луна висит над лагерем. Здесь, в холодной ночи, запахи копоти и крови смешиваются воедино.
Машина, натужно рыча, останавливается у края лагеря.
Я взваливаю на себя Сашку.
— Товарищ лейтенант, помочь? — обращается прапорщик Шамиль.
— Я сам. Ты помоги Симонову, он тоже ранен, — киваю на бойца.
Добираюсь до медсанчасти, передаю Шохина санитарам.
— Иди, развались где-нибудь. Только не забудь про завтра — напутствует меня Сашка.
— Не забуду, — бурчу я.
Конечно, выполнять просьбу Шохина я не собираюсь, но не хочу расстраивать его.
Завтра ему скажу после его операции. Пулю пусть вытащат сначала.
Вваливаюсь в палатку. Брезент хлюпает, пропуская холодный воздух, будто напоминая, что ночь ещё не закончилась. Внутри полумрак. Тусклый фонарь качается в углу, разбрасывая пятна света на серый, застиранный полог. И тут я вижу её. Машу.
Зачем она здесь?
Маша поднимает глаза и слегка кивает.
— Живой? — спрашивает без лишних эмоций, словно подтверждает для себя что-то очевидное.
— Как видишь, — отвечаю я, разминая пальцы, скользя взглядом по её фигуре. Лицо Маши остаётся спокойным, но в этом спокойствии что-то неестественное.
Плюхаюсь на свой тюк, стягиваю
Но я спешу выгонять Озерову из своей палатки. Она пришла сама.
— Ты всегда такая? — наконец произношу я, усмехнувшись уголком губ. — С виду спокойная, а на деле — загадка?
Маша вскидывает бровь, будто его вопрос удивил.
— А ты всегда такой? С виду герой, а на деле — любопытный?
Делаю вид, что её ответ застаёт меня врасплох. Я, потирая подбородок, улыбаюсь.
— Просто решил узнать. Ты тут для того, чтобы спасать людей или для чего-то ещё?
Её глаза, серые при свете фонаря, вспыхивают на миг сталью. Она медлит.
— А ты как думаешь? — отвечает коротко.
Подаюсь вперёд, желая поймать её взгляд, который тут же метнулся в сторону, как у оленя, заметившего хищника.
Она прищуривается, и холодок подозрения колет где-то в груди. Её спокойствие слишком… кажется выгодным, но только для нее самой.
Когда она стала такой? Или была?
Если я не начну идти с ней на контакт, то так и не пойму.
— Думаю, надо бы разобраться, — говорю, зевая и растягиваясь на спальном месте. — Завтра же ты, кажется, будешь свободна?
Она фыркает.
— Посмотрим.
— Тогда зачем пришла? — грубо бросаю я.
Не отвечает.
Палатка окутывает тишиной. Только дыхание Маши и моё собственное сердцебиение, заполняют пространство.
Наконец, она поднимается и молча уходит.
Приходила зачем?
Убедиться, что с поля боя я вернулся живой. Волновалась за меня? Или как?
А вдруг это она — человек Хищника? В таком случае ждала моей смерти.
Хотела убедиться.
Эта мысль стучит где-то на границе сознания, пока я засыпаю…
Во сне вижу её. Машу.
Она в моей палатке. Зачем она приходит ко мне снова и снова?
Вспоминаю сквозь сон слова Сашки Кочетова о том, что в прошлой жизни Глеба Беркутова, она была сильно в него влюблена. И он тоже отвечал ей взаимностью.
Вглядываюсь в нее внимательно.
Нет, ничего не чувствую. Может, я очерствел в боях. Но не испытываю к ней никаких эмоций.
Она сидит на своём месте — неподвижная, будто вырезанная из мрамора. Только этот мрамор пахнет йодом и лекарствами. Её руки сложены на коленях, Лицо подсвечено тусклой лампочкой.
Я замираю. От усталости? Нет. Это что-то другое. Необъяснимое. Непривычное. Я рассматриваю её, стараясь понять, что именно в ней притягивало прежнего Беркута.
Это точно не красота, хотя красивая она, конечно. Глаза — серые, холодные, как утренний туман. Усталые. Будто эти глаза видели слишком много и теперь оценивают меня, слизывают взглядом.