Рейд
Шрифт:
Я намертво тону в обозначениях. Не помню, какое из них – относительное движение в поле зрения, какое – скорость угловой элевации, какое – азимут, где поправка на гравитацию, поправка на относительность, время задержки скорости света….
– Потом посылаете RdBs, деленное на V, и RdE, деленное на V, в Тридцатую….
Удушил бы его. Его запас основной добродетели инструктора – терпения – бесконечен. Мой – нет. Мне этого всегда не хватало. Массу проектов и курсов я бросил вследствие недостатка терпения, необходимого, чтобы довести дело до конца.
– ….тогда В gr-moe и Е g-moe на привод пушки и моторы насосов подъема.
Несмотря
– Не грусти, сержант. Может, мы пытаемся запрограммировать парную стрельбу на двадцать метров с ко-батареей в надире.
– Вы служили на бомбардах?
– Второй артиллерист на «Фалконьере». До вот этого. – Я похлопал по больной ноге. – Думал, все знают.
– Я служил на «Ховитцере», пока не перешел на лучевое оружие.
Мы поделились воспоминаниями о трудностях запуска неуправляемых ракет с орбиты по наземным целям. Самое сложное – стрельбы тандемом. Два (или более) корабля запускают по четыре ракеты каждый, над каждым полюсом и каждым экваториальным горизонтом так, чтобы все достигли своих целей одновременно. Теория утверждает, что наземные установки в этом случае не способны сбить все, поскольку опасность надвигается со всех сторон одновременно.
Бомбарды, или артиллерийские корабли планетной осады, – способ для бедных пробить планетарную защиту. Способ, на мой взгляд, немного безумный и очень уж оптимистичный. Составителей смет он привлекает. Это дешево. Сложные ракеты с тем же боезарядом обходятся в сотню раз дороже.
Когда орбитальная защита планеты ослаблена, бомбардам полагается открывать бешеный огонь, создавая зоны высадки для космической пехоты. Главное орудие – пятидесятисантиметровая магнитная пушка. Она стреляет «умными» снарядами ударного действия. Такая бомба разносит все в клочья, но должна попадать точно в цель.
Тактика бомбардов существовала только в теории, пока не началась война. Я участвовал лишь в одной настоящей операции – против базы каперов. Там я в основном и стрелял.
Система оказалась бессмысленной. На практике на планетарных расстояниях баллистические траектории оказались такими длинными и так перегружены переменными, что точная бомбардировка оказалась невозможна. Наш главный артиллерист клялся, что этими «тупыми» ракетами мы даже в континент не попадем.
Та фирма тоже использует бомбарды. Беспокоить противника. Где нужна точность, они полагаются на бомбардировщики или атаку ракетоносцев.
– Вам при Кинсайде стрелять случалось? – интересуется Холтснайдер.
– Именно там мне ногу и покорежило.
Кинсайд – это камень размером с Марс в кометном гало Солнечной системы. Его орбита перпендикулярна эклиптике. Он так далеко от Солнца, что оттуда оно кажется просто звездой.
– Я так и предполагал. Подумал, что невежливо спрашивать.
– Да мне теперь и наплевать, – солгал я. – Когда не вспоминаю, что сам виноват.
Холтснайдер молчит и ждет.
Я не знаю, стоит ли мне рассказывать дальше. Ему наверняка наплевать, и вряд ли он хочет, чтобы я досаждал ему всей этой длинной скучной историей. С другой стороны, это гложет меня, мне хочется поплакаться кому-нибудь в жилетку.
– Помнишь «Скандал с вооружением»? «Фосфор модель двенадцать» для «пятидесятых»?
– Взятки правительственным контролерам качества?
– Да. Расслоение в абляционных щитах. Обычная процедура – продувать
– Ну и морока на собственную задницу!
– У меня – так на коленную чашечку.
Как легко вспоминается та злость, раздражение – и внезапная агония. Все это до сих пор со мной.
– Так три дня и пахали, вахта за вахтой. Мудреная стрельба. Только что через плечо с зеркальцем не целились. Мы все измотались до одурения. Я и ошибся. Стал продувать трубу, не зная, что мой ученик закрыл наружный люк.
– Отдача?
– Сошником. Наружный люк выдерживает намного большее давление, чем внутренний. Поэтому внутренний вышибло, а я в это время полез перезаряжать.
Холтснайдер сочувственно кивает.
– Я видел, как один парень так лишился пальцев. У нас сломалось магнитное оружие, а в стволе находился снаряд. Он попытался продуть его, как будто это пыж. Тоже сработало. А замки внутренних дверей защелкнулись. Прежде чем мы успели загерметизировать наружные двери, потеряли две трети атмосферы. – Он бросил взгляд на мою ногу. – Врачи привели его в норму за пару месяцев.
– Это был не мой день, сержант. Мы были там одни. Ближайшее госпитальное судно было на орбите возле Луны-командной. А околачивались мы там прежде всего потому, что у нас испортился второй гипергенератор. Врачи прибыли быстро, но все равно слишком поздно, чтобы спасти мое колено – не столько от полученной раны, сколько от чрезмерных усилии нашего фельдшера. «Фалконьер» был так стар, что больше не годился даже для обучения резервистов, чем мы, собственно, и занимались.
Забавно. Поделившись неприятным прошлым, я почувствовал, что освобождаюсь от него. Я несколько расслабился. Мозги заработали лучше. Я почувствовал, что ко мне возвращаются былые знания.
– Сержант, давай попробуем сначала.
Я не все время провожу в оружейном отсеке. Я попытался, с переменным успехом, посетить всех членов экипажа. Кроме офицеров, с которыми я знаком по Ханаану, лишь Холтснайдер, Джангхауз и Дикерайд более или менее склонны к общению.
Инженеры Вейреса еле-еле соблюдают приличия. В эксплуатационном меня терпят исключительно потому, что им со мной жить. Я слышал, что они убеждены, будто я и есть страшный эйдо. Обстановку в оружейном отсеке улучшили мои занятия с Холтснайдером. Но лишь в операционном отсеке у меня нормальная возможность задавать вопросы. Бригада операционного отсека считает себя корабельной элитой, а такие претензии подразумевают большее сочувствие проблемам другого «интеллектуала».
Я нервничаю. Прошло семнадцать дней, а я топчусь на месте. До сих пор не выучил и половины фамилии. Корабль добрался до зоны патруля – стало быть, до окончания полета осталось не так уж долго. Здесь так много кораблей той фирмы, что скорый контакт неизбежен.
Уэстхауз утверждает, что дорога домой займет около недели с момента, когда кончатся ракеты. Значит, у меня на сбор материала не более десяти дней.
Я сказал об этом командиру во время ленча на двоих в офицерской кают-компании. Все остальные в это время готовились к переходу в рабочий режим. Я так понял, что у него в каждом патруле возникают проблемы, связанные с акклиматизацией новичков.