Рейдер
Шрифт:
– Решение Григоровой прибыло! – счастливо отрапортовали из московского офиса.
– Спасибо, – широко улыбнулся Артем. – Срочно его сюда!
– Что-то случилось? – тут же заинтересовалась Настя.
Павлов покачал головой, но улыбки сдержать уже не мог.
– Этой ночью, от силы утром, решение федеральной судьи Григоровой о принятии встречного иска будет уже в Тригорске, – повернулся он к Некрасову. – Вы понимаете, что это значит?
Тот помедлил, а потом уверенно кивнул:
– Рейд захлебнется.
Гарантии
Когда
– Но это вовсе не означает, что проиграл я, – усмехнулся он и тут же набрал номер Батракова: – Александр Иванович! Это Аксенов, и я буду говорить и от имени Некрасова тоже.
Стремительно, даже не давая Батракову опомниться, он вывалил на «красного директора» все: и то, что чуда не случится, поскольку НИИ уже перепродан, а завтра его перепродадут еще раз – теперь уже добросовестному покупателю. И то, что московский адвокат с чем приехал, с тем и уедет, а персонально он, А.И. Батраков, останется с носом.
– Но можно договориться.
– Как? – хрипло выдохнул Батраков.
– Отдайте нам пансионат, – намеренно выделив «нам», жестко потребовал Аксенов.
Батраков поперхнулся, умолк, некоторое время думал и, наконец, задал первый и главный вопрос:
– А какие у меня гарантии?
– Мы прикажем Григоровой, – с упором на «мы» сказал Аксенов, – дать нужное вам решение суда – то, за которым столь безуспешно бегает Павлов, и рейд остановится сам собой.
Батраков некоторое время сопел в трубку… и не согласился:
– Это не гарантия. У меня одна гарантия – акции Прошкина. Я хочу их иметь. Прямо сейчас.
– Хорошо, – согласился Аксенов, – я прямо сейчас, под свою ответственность, отдам приказ освободить сына Прошкина из изолятора. И скажу Прошкину-отцу, что главный благодетель – вы. Вы понимаете, что это значит?
– Понимаю, – вздохнул директор.
«Еще бы ты не понимал», – усмехнулся Аксенов.
То, что затюканный Прошкин тут же отзовет доверенность и с радостью отдаст свои акции Батракову, лишь бы никогда больше не рисковать сыном, было очевидно.
– Ну что, договорились?
– Сначала Прошкина-младшего освободите… – явно не веря в такое счастье, потребовал Батраков.
Александр Иванович жалел, что доверился Павлову, с самого начала. Все это время он решительно не понимал, что тот творит. Батракова раздражала манера адвоката отшучиваться, когда ему задают серьезные вопросы, ничего не объясняя, отдавать какие-то распоряжения и указания не только своим, но его и подчиненным. Его обескураживали исчезновения и такие же внезапные появления адвоката. Он ненавидел даже ноутбук, с которым Артем общался больше, чем с ним, его клиентом.
Теперь, когда ему позвонил Аксенов, директор, как никогда прежде, убедился: он был прав и адвокат
– И я был прав… – зло рассмеялся Александр Иванович, – ох как прав.
Понимая, что в такой ситуации его уже никто не спасет, он первым делом в пожарном порядке снял со своих счетов в оффшорах все, что сумел. Да, рейд это не отменяло, впрочем, как и решение Усть-Пинского суда, но Батраков был уверен: отнять институт, если ему будет принадлежать 80-90 процентов акций, не удастся никому.
Уже в субботу, пока Павлов ездил по своим «Усть-Пинюпинскам», директор запустил слух, что «Микроточмаш» будет продан и перепродан, оборудование из цехов сдадут на лом, а в цеха посадят китайцев или вьетнамцев, чтобы выпускать остро необходимый России пластиковый ширпотреб. А в воскресенье началась кампания по масштабной скупке акций.
Нанятые им и щедро вознагражденные люди объехали каждого акционера, и, представляясь москвичами, каждому говорили то, что, в общем-то, в Тригорске и так понимали: Батраков проиграл и никаких надежд на дивиденды уже нет. И люди – кто сразу, кто минут через пять-десять – лезли в шифоньеры и доставали спрятанные со времен ваучеризации бумаги.
В результате уже сегодня ночью Александр Иванович держал в своих руках 94 процента акций. Так что до полного пакета не хватало только тех самых 6 процентов, что были у Прошкина.
Батраков понимал, что, пока сын его зама по науке сидит в изоляторе, тот скорее перегрызет себе вены на руках, чем отдаст хоть одну акцию. Но сегодня все изменилось, и директор уже знал: как только Прошкин-младший выйдет, а зам губернатора Аксенов доступно объяснит, кому Прошкин-старший этим обязан, он, Александр Иванович Батраков, станет единственным владельцем всего предприятия – раз и навсегда.
И Бог с ним, с этим пансионатом.
УК-2
Павлик на своей «галоше» уже поджидал Артема у въезда на территорию губернаторского особняка. Тому имелись две причины: Артем не имел оснований не верить словам Рыбака о выехавших в Тригорск уральцах, а внутри такой странной машины его искать уж точно не станут. И второе: Павлов прекрасно осознавал силу такого символа, как беспечно оставленный у губернаторского крыльца «Ягуар», – особенно в провинции.
– Молодец, – похвалил он Павлика за расторопность и обомлел: – А вы почему не спите? Детское время кончилось.
На заднем диване сидели насупленные Саша и Маша.
– А они поругались, Артемий Андреевич, – рассмеялся Павлик, – из-за статей Уголовного кодекса! Представляете?
Павлов кивнул: он представлял.
– Ну, и какая на этот раз проблема, господа стажеры?
Стажеры молчали.
– Маша, – принял волевое решение Павлов и уселся поудобнее. – Начинай ты.
– Вот если судья вынес «заказное» решение, – тоненько начала Маша, – и предположим, что это доказано…