Рейнеке-лис

Дорогие юные читатели!

Я думаю, что кое-кто из вас знает, что свое прославленное произведение «Рейнеке-лис», созданное в 1794 году, великий немецкий поэт написал не прозой, а стихами.

Поэма эта переводилась и на русский язык. Последний русский стихотворный перевод также принадлежит мне.

Почему же я переработал свой стихотворный перевод и предлагаю вам, школьникам среднего возраста, прозаический пересказ поэмы Гёте?

Дело вот в чем. Поэма написана стихотворным размером гекзаметром, тем самым, каким написаны «Илиада» и «Одиссея» Гомера и другие произведения древних. Писали гекзаметром и русские поэты-классики.

Современные поэты редко пользуются этим размером, а наша школьная молодежь, кроме тех, кто специально интересуется поэзией, гекзаметрические тексты читает с некоторым

затруднением. Затруднение это вызывается тем, что строка гекзаметра, состоящая в основе своей из шести равномерных отрезков (стоп), по три слога в каждой стопе и с ударением на первом из трех слогов, очень часто усекается, теряет один или несколько слогов, и это как бы нарушает плавное течение стиха.

Так вот: чтобы не затруднить большинству из вас, дорогие юные читатели, первое знакомство с великим произведением Гёте, которое не только увлечет вас своим содержанием и доставит вам немало веселых минут своим блестящим остроумием, но и послужит художественной иллюстрацией при изучении вами на уроках истории европейского феодализма, я и решил пересказать вам «Рейнеке-лиса» прозой.

Все же я надеюсь, что со временем многие из вас захотят пополнить свои впечатления и заинтересуются полным стихотворным переводом гениальной сатирической поэмы великого Гёте. А те, кто, повзрослев, будет достаточно хорошо знать немецкий язык, может быть, обратятся и к самому немецкому оригиналу поэмы.

Лев Пеньковский

Был чудесный весенний праздник — троицын день. В зеленые одежды нарядился лес, мягким нежно-зеленым ковром покрылись поля. На горах и холмах, на деревьях, в кустах и на оградах садов снова запели звонкоголосые птицы. Долины и луга запестрели и сладко запахли цветами. Разукрасилась земля, празднично сияло небо.

Король зверей и птиц, лев по имени Нобель, собирался задать в своем дворце веселый пир. Ко всем знатным четвероногим и крылатым вельможам королевства были разосланы гонцы с приглашением. Отказаться никто не имел права.

Постепенно все собрались. Не хватало только Рейнеке-лиса. Слишком уж много преступлений совершил этот плут, чтобы рискнуть показаться на глаза тем, кого он обидел. А не пострадал от него один только барсук Гримбарт, да и тот доводился лису племянником.

Трудно было сосчитать все жалобы, которые поступали на лиса.

Вот и теперь, едва только гости собрались, как вперед вышел волк Изергим в окружении своих родных и друзей.

— Милостивейший наш государь! — начал он свою речь. — Всем известно, какой вы великий и мудрый правитель, всем известны ваши доброта и справедливость. Примите же мою жалобу на Рейнеке-лиса, от которого я натерпелся слишком много горя и позора. Он не раз гнусно оскорблял мою жену, он искалечил моих бедных детей, трое из которых ослепли. Я мог бы рассказывать о его преступлениях целую неделю и то не пересказал бы всего. Мое терпение иссякло, государь, и я должен ему отомстить во что бы то ни стало!

Потом песик Пустолайчик стал было рассказывать по-французски, как Рейнеке похитил у него зимой последний кусочек колбасы. Но тут, злобно шипя, вскочил со своего места раздраженный кот Гинце.

— О великий наш государь! — вкрадчиво промяукал он. — Поверьте, что никто во всем этом почтенном собрании не пострадал от Рейнеке так, как вы сами. Лис подрывает ваш авторитет — многие боятся его теперь больше, чем вас, своего короля. А собачья жалоба — глупость, и Пустолайчику следовало бы помалкивать. Ведь колбаса, о которой он тут рассказывает, была не его, а моя! А дело было так. Отправился я однажды ночью на охоту. Иду — на дороге мельница. Я вошел. Хозяйка спала. Я увидел колбасу и унес ее…

Грозное рычание леопарда заглушило последние его слова:

— Довольно болтать! Всем известно, что Рейнеке вор и разбойник, способный на любое преступление. Всем известно, что лакомый кусок для него дороже чести всего дворянства. Не далее чем вчера он прикинулся вдруг кротким, богобоязненным пастырем и вздумал учить нашего скромного и безобидного зайца Лямпе молитвенному пению. Сели они друг против друга и стали петь псалмы. Но не о молитвах думал Рейнеке. Я как раз проходил мимо, когда он внезапно схватил зайца за горло и тем самым, мой государь, нарушил ваш строгий указ о мире между зверями. Конечно, он задушил бы Лямпе, если б не я. Посмотрите на бедного зайца! Взгляните на его раны!

—

Горе тем, кто еще верит Рейнеке! — снова вмешался волк Изергим. — Если негодяй и на сей раз останется безнаказанным, он их всех надует при первом же случае…

— Уважаемый Изергим! — оборвал волка барсук Гримбарт, который, позабыв всякий стыд, взялся защищать своего мошенника дядю. — Как же хитро и искусно клевещете вы на Рейнеке! А между тем разве это не вы заключили в свое время с лисом союз? Разве не вы клялись ему в вечной дружбе? И, наконец, разве не вы причинили ему потом столько зла?

Вспомните хотя бы, как однажды вы и Рейнеке повстречали на дороге крестьянина с полным возом рыбы и вы уговорили моего дядю-лиса лечь посреди дороги и прикинуться мертвым. Рейнеке согласился, хотя и рисковал при этом жизнью. Крестьянин уже замахнулся на него топором, и стоило дяде хотя бы вздрогнуть, тут бы ему и конец! Но тот решил, что дядя Рейнеке действительно мертв. Он бросил его на кучу рыбы и, размечтавшись о том, какой роскошный воротник на шубу получит его жена, поехал дальше. Тем временем Рейнеке потихоньку пошвырял всю рыбу на дорогу. И что же? Когда он наконец спрыгнул с воза, чтобы полакомиться рыбкой, оказалось, что вы, Изергим, сами уплели все, оставив своему другу только рыбьи кости.

В другой раз вы и Рейнеке решили похитить у одного крестьянина свежую свиную тушу. Дядя влез в окно кладовой и выбросил тушу вам, но тут на него напали собаки и жестоко его потрепали. Когда же он, весь израненный, пришел к вам за своею долей, вы, Изергим, не моргнув глазом заявили, что оставили для него самый лучший кусок сала, и с этими словами дали лису палку, на которой раньше висела свинина. И таких ваших проделок я мог бы назвать хоть целую сотню.

Теперь, мой великий и благородный государь, позвольте мне сказать несколько слов о случае с зайцем Лямпе. Это правда, Рейнеке задал ему трепку, но ведь за то, что заяц плохо выучил слова молитвы! Так неужели учитель не вправе наказывать своих учеников за лень и невнимание? Кто может осудить его за такой поступок?

О колбасе, о которой скулил здесь песик Пустолайчик, лучше вообще не упоминать. Ведь, как вы сами изволили слышать, мой государь, колбаса эта была краденая, и мой дядя имел полное право наказать вора и отнять у него незаконно присвоенное. Мне кажется, следовало бы даже наградить за это Рейнеке. Увы, мой дядя видит так мало благодарности за свою неустанную борьбу с преступлениями! Что же касается вашего указа о мире, то никто не блюдет его строже, чем Рейнеке. С того дня, как указ был издан, он не берет больше в рот мяса и питается только растительной пищей. Мало того, он решил стать благочестивым отшельником, сменил роскошные одежды на грубую власяницу [1] и, отказавшись от своего замка Малепартус, строит себе скромную монашескую келью. А как он побледнел, как исхудал! Будь он сам здесь, он бы лучше, чем я, сумел посрамить своих врагов и опровергнуть их клевету!..

Барсук Гримбарт умолк. И тут во двор королевского замка с мрачным видом торжественно вступил петух Геннинг. Справа и слева от него выступали старшие его сыновья, красавцы богатыри Кукарек и Звонкопев. Следом за ними два их младших брата несли носилки, на которых лежала их обезглавленная сестра, курочка Скребоножка, — последняя жертва злодея Рейнеке.

— Милостивый король! — с глубоким вздохом сказал Геннинг, подойдя ко льву Нобелю. — Умоляю о сострадании мне и моим детям в нашем тяжелом горе! Этой весной, когда все зазеленело и зацвели первые цветы, и я был счастливейшим отцом большого семейства. Десять сыновей и четырнадцать дочерей воспитала моя жена за одно только прошлое лето. Все дети были крепкие, здоровые и с малолетства умели сами находить себе корм. Мы живем при богатом монастырском дворе, где нас охраняют шесть больших собак. Но не по душе пришлась Рейнеке-лису наша мирная и счастливая жизнь! Часто шнырял он ночами под стенами монастыря и пытался пробраться в ворота. Зачуяв его, собаки поднимали тревогу, но он каждый раз удирал. Только раз они изрядно покусали его, но он унес ноги и оставил нас в покое ненадолго.