Рейнтри: Инферно

Ховард Линда

— Валяйте, — бросила она ему.

— Есть ряд вопросов, которые я сразу хотел бы закрыть. Сначала…

Он сунул руку в карман джинсов, вынул оттуда пачку денег и подвинул в ее сторону.

Лорна взглянула на них. Ее водительские права лежали между купюр.

— Мои деньги! — сказала она, взяла банкноты и документы, рассовала их по карманам.

— Вы имеете в виду мои деньги? — мрачно уточнил он, но претензий на них все же не предъявлял. — И не говорите больше, что не мухлевали, ибо я знаю, что это не так. Я просто не уверен, знаете

ли об этом вы сами и как вам это удавалось.

Она сконцентрировала все внимание на рогалике, никак не реагируя на его реплику. Он снова погружался в мир фокусов и волшебства, но ничто не обязывало ее составлять ему компанию.

— Я не мухлевала, — упрямо ответила она просто потому, что он просил ее не говорить этого.

— Вы не знаете… Постойте, у меня мобильник звонит. — Он достал из кармана маленький телефон, раскрыл его и сказал: — Рэйнтри… Да. Я спрошу ее. — Он посмотрел на Лорну: — Сколько, вы сказали, стоят ваши новые ботинки?

— Сто двадцать восемь девяносто, — автоматически ответила она и вгрызлась в рогалик.

Он закрыл телефон и убрал его в карман.

Несколько секунд спустя тишина в комнате заставила ее поднять взгляд. Глаза его зеленели, как два блестящих изумруда.

— Мне никто не звонил, — сказал он.

— Но почему вы спросили…

Она остановилась, тут же поняв, что именно ответила ему, когда он задал вопрос об обуви. И еще как сильно она побледнела. Открыв было рот, чтобы сказать ему, что, наверное, он упоминал о стоимости ботинок прежде, она снова закрыла его, прекрасно зная, что не упоминал. В центре живота она ощутила холодную тяжесть, почти такую же, как ту, что испытывала каждое утро, вставая с кровати.

— Я не психованная.

— Одаренная — вот правильный термин. У вас особый дар. Я только что доказал это вам. Мне доказательства не требовались, потому что я уже знал. Я еще более одарен, чем вы.

— Сумасшедший, вот вы кто.

— Я среднечувствителен. Этого достаточно, чтобы увидеть человека насквозь, особенно если коснусь его. Вот почему я всегда жму руки деловым партнерам, — продолжал он, словно она ничего не сказала. — Как вы поняли, используя лишь силу мысли, я способен принуждать людей к действиям независимо от их пожеланий. Сам только что узнал, но какого черта? Летнее солнцестояние на подходе. Возможно, дело в этом и еще в пожаре. У меня есть и ряд других способностей, но прежде всего я главный повелитель огня.

— И что это значит? — спросила она с сарказмом, дабы скрыть охватившее ее потрясение. — Подрабатываете в цирке глотателем факелов?

Он протянул руку, ладонью кверху, и маленькое голубое пламя появилось в самом ее центре. Он небрежно задул его.

— Не могу держать слишком долго, — пояснил он. — Обжигает.

— Обычный трюк. Каскадеры в кино проделывают это каждый…

Загорелся ее рогалик.

Она уставилась на блюдце, застыв и наблюдая, как горит и дымится хлеб. Он взял блюдце, стряхнул с него горящий рогалик и включил воду.

— Не

хочу, чтобы сработала пожарная тревога, — пояснил он и снова поставил перед ней блюдце с оставшейся частью рогалика.

Позади него загорелась свеча.

— Всегда держу поблизости свечи, — сказал он. — Подобно канарейке в угольной шахте.

В голове ее вспыхнула страшная догадка.

— Это вы подожгли казино! — в ужасе проговорила она.

Он покачал головой, откинувшись на стуле и поднося ко рту чашку с кофе.

— Я куда лучше владею собой. Даже сейчас, перед солнцестоянием. Огонь был не мой.

— Так говорите вы. Но если вы такой уж первоклассный пожарный, почему не потушили его?

— Тот же вопрос задавал себе и я.

— И каков ответ?

— Я не знаю.

— Ответ лучше некуда.

На лице его мелькнула белозубая улыбка.

— Вам когда-нибудь говорили, что вы заноза?

Она едва удержалась от язвительного ответа. Да, она слышала этот комментарий прежде. Много раз. И всякий раз он сопровождался пощечиной, а то и следовал за ней.

Она не подняла глаз, чтобы понять, заметил ли он что-либо странное в ее реакции, а вместо этого сконцентрировалась на том, чтобы покрыть сыром оставшуюся половинку рогалика.

— Учитывая, что до вчерашнего вечера я никогда прежде не пытался контролировать чье-либо сознание, возможно, я истратил слишком много энергии, — продолжил он после короткой паузы. Она все еще не решилась поднимать глаза, но чувствовала его пронзительный взгляд на своем лице. — Я не испытывал усталости. Все, казалось, в норме, но, пока я не исследую всех параметров, не смогу быть уверен, каковы эффекты использования этого дара. Возможно, я концентрировался не так сильно, как мне следовало. Возможно, мое внимание оказалось расколото. Черт, да я просто знаю, что так и есть. Прошлой ночью имело место немало из ряда вон выходящих фактов.

— Вы всерьез считаете, что смогли бы потушить тот огонь?

— Я знаю, что смог бы. В обычной ситуации. Начальник пожарной охраны вообразил бы, что система противопожарной безопасности сработала на ура. А вместо этого…

— Вместо этого вы втащили меня в помещение, охваченное пожаром четвертой степени сложности, и едва не прикончили нас обоих!

— Вы обожглись? — спросил он, отхлебнув кофе.

— Нет, — неохотно ответила она.

— Отравились дымом?

— Нет, черт возьми!

— Вам не кажется, что вы, по идее, должны были лишиться хотя бы пряди волос?

Он говорил о том, о чем она постоянно думала. Она не понимала, что происходило во время пожара, и не понимала, что творилось после него. Ей хотелось отвернуться от всего очевидного. Притвориться, что ничего необычного не случилось, и, притворяясь, покинуть этот дом. Но он не позволит ей. Она чувствовала его решимость, как исходящее от него биополе.

«Нет! — в отчаянии твердила она себе. — Нет никакого поля. Ничто от него не исходит! Ничего этого нет!»