Рейс через Атлантику

Басманов Дмитрий Викторович

В двух других каютах прятались ещё две семьи: невысокий плюгавенький мужичок с редкой бородкой, с ним была жена и малолетний сын, и две престарелые сестры в одинаковых линялых платьях. Все они были перепуганы до смерти и с недоверием поглядывали на вооружённого и перепачканного кровью Джима. Тот криками и уговорами заставил их покинуть каюты. Вместе они двинулись на палубу. У выхода к ним присоединился матрос, которого Джим сначала едва не пристрелил, приняв за одержимого. "Веди людей к спасательным шлюпкам!
– обратился Джеймс к матросу и вручил тому револьвер.
– А я пока проверю верхнюю палубу!"

Здесь

вопли с палубы и шум борьбы слышались гораздо сильнее, чем внизу. Кают было меньше, но большинство из них пустовало. Остались лишь разбросанные вещи: платья, сюртуки, какие-то тряпки и раскрытые чемоданы. В одной из кают Джим обнаружил основательно обглоданный труп. Это жуткая картина заставила желудок сжаться в болезненном рвотном спазме. Но ел Джеймс давно, и во рту остался только горький привкус желудочного сока. Джим сплюнул. Там и тут на стенах и на полу виднелись кровавые следы, иногда попадались следы от пуль и стреляные гильзы. Видно было, что люди отчаянно сопротивлялись.

Двери двух последних кают оказались запертыми. Джим постучал в первую.

– Что нужно! Убирайтесь!
– раздалось за дверью.

– Эй, док!
– громко позвал Джим.
– Это я, Джеймс Тимиди! Помните? Я пытался спрыгнуть за борт! Откройте! Я не причиню вреда. Мы покидаем корабль, здесь скоро всё взорвётся! Слышите меня?

Прошло секунд десять. В каюте послышалась возня, щёлкнул засов. Дверь отварилась. Док стоял у порога. Завидев Джима, он отпрыгнул и выставил перед собой скальпель.

– Предупреждаю! Я буду защищаться!

Джим улыбнулся, отложил топор.

– Надеюсь, вы ещё не сошли с ума! Иначе, мне придётся вас его лишить вместе с головой, док.

Они стояли и смотрели друг на друга, пока доктор, наконец, не опустил скальпель.

– Извини. Тут такое творится...

– Знаю. Нужно уходить. Вы видели Милен?

Док отрицательно покачал головой. Тогда Джим попытался вскрыть дверь её каюты. На последнем ударе топорище намертво застряло в искорёженном замке. Как ни пытался Джеймс, вытащить топор так и не смог. Выбив дверь ногой, он обнаружили каюту пустой. Они вернулись на палубу. "Идите к шлюпкам, док, - сказал Джим.
– Я попробую найти Милен!"

Шторм поутих, качка заметно ослабла. Джим осторожно крался среди бочек и корабельной оснастки, заглядывал в разбитые окна помещений. Он прошёл от полубака до самой кормы, но встретил лишь троих одержимых - те сцепились, словно бешенные псы, душили и кромсали друг друга с нечеловеческой злобой. Сколько ещё осталось времени? Джим предполагал, что не больше пяти минут. Нужно спешить к шлюпкам.

Он увидел Милен возле шлюпбалок. Одна из спасательных шлюпок уже была спущена на воду, вторая, запутавшись в тросах, беспомощно повисла у самого борта. Возле трапа суетились люди, они торопились покинуть "Феррис". На палубе валялись спасательные жилеты и обломки вёсел. Милен смотрела на светлеющую полоску неба на горизонте и курила. На ней было шикарное вечернее платье с глубокими разрезами, местами порванное и заляпанное кровью.

– Милен!
– окликнул её Джим.
– Нужно уходить! Слышишь! Нужно спускаться в шлюпку!

– Трудно! Очень трудно бороться!
– проговорила она и всхлипнула.

– О чём ты говоришь?

Джим схватил её за плечи и развернул к себе. Сигарета выпала из её пальцев. Джим отпрянул. Лицо Милен,

словно поражённое нервным тиком, дёргалось, обретало то дьявольское выражение, то искажалось в гримасе ужаса и боли.

– Я не могу больше, Джим! Убей меня!
– Милен вдруг втянула голову в плечи, сжала кулаки и бросила на Джима взгляд, полный презрения.
– Или ты струсил, Джимми-трусишка?!

Её лицо застыло в выражении какой-то неестественной смеси злобы, отчаяния и ужаса: один уголок рта опустился вниз, другой задрался высоко вверх, тонкие брови вскинулись, а глаза округлились и смотрели, не мигая. Милен пригнулась, протянула вперёд руки. Она готовилась к прыжку! "Иди ко мне, Джимии...
– прошипела она, мягко ступая по палубе.
– Стань моим!"

Джеймс горько усмехнулся: "Ну, уж нет, дорогая!" Милен прыгнула, пытаясь вцепиться тонкими пальцами с длинными ухоженными ногтями, в лицо Джиму. Но тот вовремя увернулся, подхватил с палубы подвернувшееся под руку целое весло. Милен прыгнула снова, но Джим ушёл от неё и в этот раз. Она теперь стояла прямо возле самого релинга. Джеймс изловчился и ударил. Милен полетела за борт, но в последний момент смогла уцепиться за ограждение. Джим свесился через релинг, глянул на неё. "У меня есть семья, - с улыбкой произнёс Джим, поднимая орудие для нового удара.
– К тому же ты не в моём вкусе!" Он ударил хрипевшее и булькавшее создание, бывшее когда-то девушкой по имени Милен, ребром весла. Взметнулись кровавые брызги, одержимая рухнула в воду. В этот момент раздался оглушительный треск, вслед за которым последовал сильный хлопок. Яркое пламя озарило палубу. "Джим!
– позвали его со шлюпки.
– Скорее!"

"Феррис" содрогнулся от ещё одного удара и стал медленно заваливаться. Джеймс кинулся к трапу, спустился до половины, а потом прыгнул в воду. В два гребка он доплыл до спасательной шлюпки. Док и матрос помогли ему забраться. Они схватились за вёсла и принялись грести что было сил, прочь от обречённого корабля. Пожилые сёстры запричитали, жена плюгавого мужичка прижала к себе перепуганную девочку и гладила её по волосам. Они успели отплыть с два десятка метров, когда на "Феррисе" грохнул новый мощный взрыв, почти разломивший судно пополам. С неба дождём посыпались обломки. Несколько крупных кусков упали в опасной близости от шлюпки.

Джим бросил грести, когда руки уже сводило судорогой, а на ладонях вздулись мозоли. Он оглядел спасшихся. Оборванные, перепачканные и испуганные, они переглядывались и, кажется, ещё не верили в то, что остались живы. Джим обернулся к обломкам "Ферриса". Части кормы и носа, объятые пламенем, медленно погружались в воду. Всё кончено. Ужасы и страхи шли ко дну вместе с проклятым кораблём.

Джим улыбнулся самому себе. Теперь-то уж точно он не боится жизни. Жизни, где бы она ни проходила: в Америке, в Европе. Да хоть бы и на необитаемом острове! Пока у него есть пенни, он будет тратить их, но тратить с умом. Он будет поваром собственной жизни, и не даст съесть себя никому. И самый последний грош он прибережёт не для себя. Джеймс прикрыл глаза, стараясь вспомнить каждую чёрточку милого лица Элис. Потом вспомнил Фрэнка. У него растёт отличный пацан! Джим нащупал в кармане затерявшуюся монету. Вытащил, повертел в пальцах. Монета тускло блеснула в лучах раннего солнца. Джим спрятал монету. Сейчас ему ужасно хотелось курить.